— Уильям Пауэлл, — прочитала девочка вслух. — Поваренная книга анархиста.

* * *

Уже поздно ночью, сидя на крылечке, под пение сверчков, разбирались с тем, что у всякого действия есть последствия.

— Вот смотри, — объясняла бабушка, — допустим, поможешь ты волку рыбы хвостом наловить из проруби.

— Как?

— Внушишь рыбе, что нужно только хвосты волчьи кушать.

— И такое можно сделать? — спросила внучка, сдерживая зевоту.

— И такое. Но об этом позже. Так вот, наловит волк рыбы, наестся вдоволь и хвост свой в проруби не оставит.

— Так хорошо же!

— Не скажи, — возразила бабушка. — Он же и второй раз попытается рыбы наловить таким способом.

— Ну и пусть ловит, — простодушно разрешила девочка.

— Ты всей рыбе хочешь внушить, что хвосты волчьи есть нужно? Эдак к весне все карасики да пескарики от голода попередохнут, в поисках хвостика, — усмехнулась бабушка. — А если ему волшебная щука, попавшая под твое заклинание, попадется?

— Да, жалко щучку, — согласилась девочка, зевая. — Без пользы сдохнет.

— Да сдохла бы и хрен с ней, — махнула рукой бабушка, — у нее магия всё равно только на неживые предметы влияющая. Но волк же может и желание ей загадать. А какие у волка лесного желания?

Маша немного подумала, представляя себе картины, одна страшнее другой, брезгливо передернула плечами, но спросила иное:

— А почему у нее магия только на неживые предметы влияет?

— Облажалась она как-то с Емелей. Пообещала его желания выполнять, а тот возьми, да загадай, чтоб Марья-царевна в него влюбилась. А у автора на ту сказку другие планы были. Вот он и обрезал ей такую возможность.

— У автора? — не поняла Маша.

— У автора, — подтвердила старушка.

— Тот, из-за которого мы сейчас о нем и разговариваем.