Прижимая к груди королевскую мантию, Стервелла выскакивает в не успевшую закрыться за ретировавшимся минуту назад Нахтигалем дверь, и натыкается на амазонку, волочащую его за волосы.

— Стой! — приказывает та, доставая внушительных размеров кинжал.

Стервелла замирает, прижимая меховую мантию к груди. Смотрит на амазонку и умоляюще произносит:

— Ну она же красивенькая…

Что-то в стражнице ёкает. И она, ледяным тоном произносит:

— Поймают — твои проблемы.

Лицо Стервеллы озаряет безумная улыбка и она со всех ног бросается к ступенькам, всё так же прижимая к груди мантию.

— Н-да, — бормочет амазонка задумчиво, — шмотки можно купить или спиздить. С мозгами так не прокатит.

Она толчком распахивает двери и втаскивает в бальный зал окровавленного Нахтигаля. Он в данный момент не только без зубов, но и без сознания.

— Ваше величество! — кричит стражница. — Преступник пойман!

СЕЙЧАС

— Я готова, — сообщила Баба Яга, выходя из избы. — Тряхну стариной.

Её наряд можно было бы назвать костюмом амазонки, если бы он был на юной воительнице. Но на старушечьем теле это походило на любительский костюм начинающей деревенской БДСМщицы. Завершающим штрихом, возводящим абсурд в абсолют, были кокошник и черная маскарадная маска.

— Яга! — возмущенно воскликнул Кащей, — Это что за пиздец?

— Да нормально бабка выглядит, — вступился за старушку вышедший из-за избушки Горыныч, — это ж бал-маскарад!

На левой шее у него висел ромашковый венок, второй, поменьше, но тоже ромашковый, украшал голову. Средняя могла похвастать шляпой цилиндром и моноклем, который не пойми как держался на морде рептилии. Правая же ограничилась тем, что нацепила белый парик с завитушками на манер заморских послов. У левой головы под левым глазом, а у правой — под правым сияли фингалы.

«И правда, симметрично» — подумал Кащей. А вслух обреченно пробормотал:

— Паноптикум, блядь.

Почему-то он был уверен, что на балу они произведут фурор. Феерический.