А план хорош. Эта сатанинская троица — единственное, что удерживало Холейхарда от вторжения. И если Импасибл, как и обещает, уберет их с пути, Высочайший сможет нести свет веры и в эти земли.

МЕСЯЦ НАЗАД

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался рыцарь с торчащим из болотной жижи горбом Горыныча.

Левая голова вынырнула из воды, отфыркиваясь, оглядела берег и, наткнувшись глазами на рыцаря, радостно проурчала.

— О! Привет!

— Ты с кем там здороваешься, — поинтересовалась, вынырнувшая вслед за ней правая, тоже повертела головой и уставилась на рыцаря. — О! Бомбист! Выжил?

Затем вынырнула средняя и, нависнув над Мишей, не здороваясь, поинтересовалась сразу несколькими вещами:

— Как рука? За добавкой пришел? А чего без лат?

— Без лат — это зря, — подхватила левая. — Так хоть какая-то защита была бы, а теперь, без шансов.

— Так чего, — спросила средняя голова, поворачиваясь к правой, — сразу голову ему откусывать?

— Яга говорит, что сразу людей жрать — мойва.

— Не мойва, а моветон, — поправила левая. — Она говорит, что людей вообще жрать моветон.

— Ну, не всех же не жрать! — возмутилась правая. — У некоторых прямо на лице написано «сожри меня, пожалуйста». Правда?

Рыцарь не стал отвечать на вопрос, который, скорее, был утверждением, а вместо этого смущенно, но без тени страха, сообщил:

— Да я, в общем-то, извиниться пришел.

Левая и правая головы опешили, а средняя, поглядев сначала на одну, хапающую пастью воздух, затем на вторую, замершую с отвисшей челюстью, спасла положение, предложив:

— Ну, извиняйся, что ль.

— Прошу прощения за то, что посмел подвергнуть сомнению неуязвимость такого неотразимо-красивого, восхитительно-разумного и невероятно-пластичного существа, одним только своим существованием в этом мире удерживающего баланс добра и зла, — начал рыцарь.

Все три головы змея осклабились в довольных ухмылках.

— Извиняюсь за то, что решил, будто такая громадина не способна противостоять восточным бомбам и посягнул на целостность этого без сомнения идеального организма.