Йенсен подошел к стойке и протянул руку Гансу. Последний сунул навстречу свою, думая, что капитан лезет здороваться, но ошибся. Полицейский крепко сжал руку бармена, повернул ее ладонью вниз и приложил к тревожной кнопке.

Хищно оскалив зубы, Йенсен повернул голову к Мигелю и сказал:

— Сейчас рука Ганса упадет вниз, и что с вами будет дальше, не узнают даже русские!

— Не надо! — проорали хором Мигель с Джейсоном, вскакивая на ноги.

— Так кто тут псина легавая? — оскал Йенсена превратился в издевательскую улыбочку.

— Мы! — ответили хором оба бандита, побледнев с космической скоростью.

— Браво! — воскликнул Плафон бен Патефон и захлопал в ладоши.

— То-то! — сказал Йенсен, отпуская руку Ганса. — Плесни мне, старик, полстаканчика бренди.

— А что, на службе можно пить? — поинтересовался бен Патефон.

— Я сегодня выходной, — пояснил Йенсен, делая глоток из стограммового стаканчика.

— По графику? — не отставал Патефон.

— По должности, — ответил Йенсен, делая повторный глоток. — Потому что я капитан крейсера. Когда хочу — тогда и выходной.

— Понятно, — кивнул головой бен Патефон, потирая руки. — А не желаете ли застраховаться?

— От чего?

— От алкоголизма!

Зал грохнул хохотом. Смеялись все — даже Йенсен.

Отсмеявшись, капитан заметил:

— Пусть у тебя русские страхуются, чтоб твой банк скорее разорился.

И здесь юный Хусаин не выдержал.

— Простите, мистер капитан! — сказал он. — А кто такие русские? Только и слышно повсюду: «Иди ты к русским!» или: «Одни русские знают!»