– Вызовите дивизионного минера наверх! – дал команду посыльному.

– Виталий, ты как? – участливо спросил командира дивмин, поднимаясь на мостик.

– Спасибо, Сёма, хреново! Хэлп ми, а то – хана! Но прихожу в себя и начинаю припоминать, на каком я свете… Завидую тебе, дружище! Ты ночью хоть немного поспал, теперь еще на переходе восстановишься – вздохнул командир и обратился к приятелю тоном приказа:

– Мина, если хочешь быть человеком, сделай первый шаг. Возьми на себя все вопросы по организации минной постановки с минерами на юте, потому что мне совершенно не по себе. К тому же надо позаботиться о гостях и решить проблему с комдивом по поводу их пересадки, а чувствую я себя не ахти. Договорились? – тоном, не терпящим возражений завершил беседу Бобровский.

– Лихо у тебя получается договориться, кэп! – усмехнулся дивмин, согласившись. Но в голове у него был созревший совершенно другой план. Слаб человек!

Корабли поочередно отваливали от стенки и медленно вытягивались в кильватерную колонну. Помощник Сергей Первов уверенно распоряжался на ходовом и ГКП. Офицер был грамотный, учился, овладевал наукой, даже пользовался мозгами и на службе. Ои лихо сдавал все положенные зачеты и уверенно рвался к ручкам телеграфа – это так! Но Виталий еще и сам бдительно отмечал ориентиры, сравнивал рекомендованные курсы, по командирской привычке и врожденному «чувству опасности».

Вышли!

Бобровский передал командование кораблем помощнику, заинструктировав того до полного безобразия. Чтобы, значит, проникся… Теперь он будет бояться даже вздохнуть не по инструкции и пренебрегая уставными нормами! Так он искренне считал.

Командир слушал переговоры Мины с его родным комдивом, удивленно-возмущенные вопли последнего. Обещая всяческие кары и минеру и Бобровскому, «добро» подойти к «лайбе» на пять минут он всё же дал – раз командир обещал, подводить не надо! А то гражданские моряки о противолодочниках всю правду подумают! А потом перед ним Бобровский сам ответит, прибыв под светлые очи! Заодно – и по итогам минной постановки, которая и станет критерием итоговой оценки!

Бобровский встряхнулся и стал подходить к гражданскому сухогрузу сам, привычно отдавая команды на руль и телеграфы. Ничего себе – «лайба» – тысяч двадцать пять водоизмещения!

У Виталия на корабле были отличные кранцы, в свете последнего писка морской культуры. Получены на черноморских складах. Он терпеть не мог старых, тертых шин, по-сиротски выброшенных за борт. Прямо драный портовый буксир, а не боевой корабль!

Старший боцман был хоть и молодой, но школу прошел хорошую, у достойных и уважаемых «мариманов», прошедших крейсерскую школу в боцкоманде на этих монстрах.