– Отличная оценка, говоришь? Ага! Сейчас! Сниму, для начала, ранее наложенное взыскание – потом, когда мины поставим, там где надо, и как надо! – буркнул Виталий в «банан» микрофона. И, испытывая какое-то внутренне беспокойство, проникновенно сказал:

– Мина! Еще раз прошу: организуй инструктаж по постановке! Как следует!

– Кэп, это самая простая задача на свете! После поворота корабля на боевой галс и выключенным клотикам сбросить с заданным интервалом четыре мины и дело в шляпе! Тоже мне – теорема Ферма! С твоими бойцами такую задачу исполнить проще пареной репы! – не остался в долгу дивизионный минер.

Если чего-то делать не хочется – можно всегда подогнать под это дело благородную базу, как учат нас отцы мировой и советской дипломатии.

Именно в этот момент он понял, что пора снова поспать. Тихо растворившись в утреннем тумане, он побрел в каюту. Дивмин сделал свое дело – дивмин может уйти! В смысле – отдыхать… Восстановить подорванные силы и запастись энтузиазма на военные подвиги! – сказал сам себе Рыбкин.

Слышавший эту беседу Юрий Блясов был полностью удовлетворен своей работой. «Наконец-то командир отметит мою работу и подготовленность моей минной команды и расчета по минной постановке!» – свербило в мозгу старлея. Блясову казалось, что командир его как-то недолюбливает. Он знал точно, что путь к сердцу командира лежит через четко отработанный экипаж, маневр, доклад и все такое прочее. Как раз наступил момент истины, чтобы отличиться. И командир БЧ-3 Юрий Блясов подготовился на славу к этой минной постановке. Жаль, что не был на инструктаже, но дивмин и командир только что еще раз подтвердили порядок действий. Как в плане было, так и утверждено! – завершил мозговой штурм минер и занялся делом, проверяя на юте готовность людей и материальной части.

Хороший офицер должен знать всё, что ему требуется делать не хуже, а даже лучше командира. А кто считает себя плохим офицером в двадцать три года, а? Между тем, после смены ветра море успокаивалось: еще не набрало новой силы для волн, но уже потеряло прежнюю. Качка была мерной, убаюкивающей. Виталий сидел в своем самолетном кресле в левом углу ходового поста, разглядывая море по курсу в большой телевизор, в смысле – иллюминатор.

Где-то далеко увидел огни большого судна, пересекающего курс. Вдруг прямо под форштевнем, в луче прожектора, вылетела белоснежная яхта с надутым пузом спинакера.

Бобровский взвился над креслом, заорал: – Право на борт! Стоп обе! Полный назад!

Он орал во весь голос, а ни вахтенный офицер, ни рулевой даже ухом не вели. Волосы вставили дыбом и он… проснулся. Ни тебе прожектора, ни тебе яхты, ни тебе парусов… Ф-фу. – отлегло от сердца, это всего лишь сон… кошмар! – поправился он. – Всё, больше никакого «шила» на ночь! А не то… Черт бы побрал этих гостей!