Деревянный легкий катер опирался своим килем и реданом о бетонный постамент. Только и брони в нем было, что скорость, ум командира да мастерство и бесшабашная лихость русских моряков!

Заслуженные ветераны, смотрели сверху за морем зорко. Только легкая грусть тихой нотой была слышна в их голосах.

– Вот повоюете – не дай вам Бог! – со старушкино-то, тогда уж и критикуйте! – жестко одернул ворчунов торпедоносец. Его было слышно даже сквозь свист ветра, обтекавшего старые рули, кокпит и крылья.

– А мы чего? Да мы ничего! – смутились «мастодонты». – Мы по-доброму, а как же на флоте – да без дружеской подначки?

И тут же дружно, не сговариваясь, наперебой «наехали» на новичка в их солидной компании:

– А тебе кто разрешал на ветеранов рот, или чего там у тебя, открывать? Ты сначала курсовые задачи сдай, оружие отстреляй! Да хоть куда-то попади, но не в наши борта, если сможешь, а уж потом…

В ответ тот обиженно зашипел, стравливая пар из вспомогательного котла.

– Годковщина! – обличающее вякнул было своей визгливой сиреной разъездной катер высокого начальства. Моряки между собой звали его «адмиральский», чем он ужасно гордился, заносился и даже позволял себе иной раз покрикивать на корабли первого ранга, делать им высокомерные замечания. А вдруг пройдет? Вдруг старые бойцы смолчат, да и послушаются. Не смолчали! Не в этот раз…

Он был красивым и щегольски ухоженным. А краску, всякое шкиперское и запчасти получал вне всяких норм и очередей. Его командир знал волшебное слово, открывающее перед ним любые склады и даже личные кладовки тыловского начальства.

– Молчал бы лучше! – хором рявкнули сиренами заслуженные боевые корабли. – Ты бы у себя в кубрике порядок навел! А то все туда же… Вон, концы на кранце все излохмачены! Не видишь? Пользуешься тем, что наш флотоводец улетел в Москву по делам! Не до вас ему пока, дела серьезные творятся. А ты расслабился и хвост распушил! Петух гамбургский!

– Возле каждого Шер-хана всегда найдется свой персональный шакал Табаки, – усмехнулся возрастной эсминец, вернувшийся из очередного докового ремонта.

– Мы-то по южным морям да океанам много раз хаживали, пиратов от мирных караванов отваживали… – подключился проснувшийся собрат, ВПК с дальнего причала.

С него чего-то сгружали, чего-то загружали. Словом, корабль готовился к дальнему походу, а куда – секрет! На нем урчали прогреваемые маршевые турбины, шла рабочая суета.

– Ну, а ты что такое военное сотворил? – откровенно насмехался корабль.

– Будет вам, недотепы! – повысил голос Торпедный катер. – У каждого на флоте своя работа, ни у кого не бывает ни легкого хлеба, ни дармового топлива! Но лодку эта ленивая ругань нимало не волновала. Она стояла, не шелохнувшись, только слышно было, как в ее борта бьют заряды дождя пополам с ледяной крупой, а с ограждения рубки стекают ручьями слезы. Потому что она стояла на постаменте и всегда чувствовала себя, будто бы только что всплывшей из гранита, базальта, прорвавшейся к небу и солнцу сквозь светлый, тяжелый, как сама планета, прочный бетон. Она знала о том, что есть еще лодки, всплывшие из гранита и базальта, с силой отбросив камни Забвенья. Значит, время пришло!