Вошла Бертранда.
– Господин Паскаль Симеони, – доложила она шепотом.
– Просите.
Появился Паскаль.
Но даже присутствие любимого человека не могло рассеять тучки, собравшиеся на лбу баронессы. Она приветствовала его с бледной улыбкой.
Однако несмотря на всю осторожность, с какой вошел гость, барон проснулся и открыл глаза.
– А, это вы, дорогой господин Симеони, – сказал он радостно, – благодарю, что пришли навестить меня!
– Но я, кажется, не пропускаю ни одного дня, чтобы не навестить вас, любезный барон.
– Правда… правда. О, вы гораздо любезнее моего племянника… Сегодня я его еще не видел. Да!.. А между тем ему уже нечего делать в доме Шале, так как граф уехал с королем и Месье за город! Это ведь кажется, вы, господин Паскаль, говорили мне об этом?
– Да, барон, я.
– Но в таком случае Фирмен мог бы уделить мне несколько минут! Заботиться о своем будущем… о своей выгоде… это, конечно, прекрасно… но не следует же из-за этого совсем забывать свою семью.
– Быть может, Фирмен занят какими-то делами, которые граф де Шале поручил ему, уезжая…
– Да-да… ты защищаешь моего племянника… Это очень хорошо!.. Но я знаю, что говорю… и повторяю, что когда у кого-то бывает болен близкий родственник…
– Разве вам сегодня хуже, барон?
– Нет, не хуже… нет… мой любезный господин Паскаль, по правде сказать, мне ничуть не хуже. Но что мне неприятно, так это все б
– Отчего же вы не посоветуетесь с доктором?
– Полноте! Терпеть не могу докторов! Анаиса, мне пить хочется, моя милая!
– Сейчас, мой друг.