— Стой! Стой, говорю! — кричал низенький полицай.

Сзади послышалась грубая, грязная ругань, застучали по мерзлой земле сапоги. Полицаи, наверно, бежали к нему, но паровоз уже встал между ними и Леней, скрыл от них парня.

Два прыжка — и Леня схватился обеими руками за поручни, подпрыгнул, легко подтянулся и вмиг очутился на тендере. Внутри никого. В лицо пахнуло жаром. Ослепляя, гудело в топке белое, с синими переливами пламя.

Где-то за спиной, на рельсах, ударил выстрел.

Леня вырвал из-за пазухи пакет с листовками, бросил в топку и повернулся лицом навстречу полицаям.

Впереди, легко перескакивая через рельсы и шпалы, взъерошенным, злым псом прыгал Дуська. За ним, сопя и тяжело топая кирзовыми сапогами, бежал Оверко.

С паровоза навстречу им, чуть побледневший, но широко улыбающийся, спокойно и неторопливо сходил Леня Заброда.

— Ты что, глухой?

— А что? — усмехнулся Леня.

— Сказано тебе — стой! Значит, стой!

— А это мне разве?

— «Разве»! — передразнил Дуська. — Чего в топку кинул?

— В топку? В какую топку? — с искренним удивлением повел плечами парень.

— Придуривайся! — ткнул его винтовкой Дуська.

Он вскочил на паровоз, быстро, по-собачьи обнюхал все углы, ничего не нашел и оттого насторожился еще больше.

С другой стороны паровоза появилась вдруг голова в темной ушанке, с седыми усами и измазанными сажей щеками.

— Ваш? — сердито кивнув, спросил Дуська.

Машинист, верно, возился где-то под колесами, никого не видел и только плечами пожимал от удивления: откуда взялись на его паровозе все эти люди?

— Ты кто такой? Чего здесь шляешься? — схватил Дуська Леню за рукав.

— Здешний, скальновский, — все еще усмехался Леня. — На базар шел.