— Ты чего по ночам шляешься?

Полные, еще по-детски пухлые губы юноши растянулись в улыбке.

— А я не шляюсь.

— Как это не шляешься?! Ты что, про комендантский час не знаешь?

— Знаю, — еще шире улыбнулся юноша. — Но меня ведь после комендантского часа задержали.

— А за что же тебя задержали?

— А я и сам не знаю.

— Как так не знаешь?!

— А вот так. Не знаю — и все.

— Ты мне, парень, не крути! Я этих фокусов-покусов не люблю, — начал неожиданно для себя сердиться (что с ним случалось очень и очень редко) Форст. — Ты лучше честно признавайся.

Помолчав с минутку, сдержав внезапный гнев (потом он понял, что парень раздражал его своей улыбкой, спокойствием, твердыми, независимыми ответами), спросил:

— Местный?

— Да.

— Как зовут?

— Леонид.

— Да… Нет, подожди, я не про то. Name, то есть я хотел сказать фамилия?

— Заброда.

— Как? Как? — словно ужаленный, подскочил Форст.

— Заброда.

— Ленья Запрода? — переспросил жандарм, чувствуя, как в груди что-то оборвалось и он, охваченный мгновенным страхом, теряет в себе уверенность, потому что все, что он так старательно подготовил, гибнет, ускользает у него из-под рук. Пусть этот Леня только ниточка, пусть даже самая тоненькая, но если ее неосторожно оборвать, Форст навсегда потеряет след, который ведет в типографию «Молнии», к центру основного гнезда большевистских конспираторов.