— Гы!.. Может, и Петро, да только не тот. Тот вон он!.. А вы, хлопцы, откуда же? Терногородские или из Скального?

— Бери еще дальше, — включается в игру Павло Галка. — А ты?

— Я что. Я здешний. Новобайрацкий. А вы не иначе откуда-нибудь из Гуманя?

Слово «новобайрацкий» на миг чудно как-то вспыхнуло в голове Петра, кольнуло тревожно и коротко, будто тонкой иглой, и сразу же, не задерживаясь в сознании, сгладилось. Задумываться некогда.

— Нет, дяденька, мы, почитай, из самого Донбасса! — теперь уже прямо отвечает полицаю парень.

— Хе! Занесло вашего брата куда! — заключает усатый, совсем не удивляясь, а радуясь, что пробивается сквозь опасный лес не в одиночестве и что есть с кем душу отвести. — А в Балабановку четверо аж из Харькова прибилось! А у нас тоже есть один, из самого Ростова топает… А на Донбассе где же вы служили?

— В макеевской полиции.

— А теперь, выходит, в Скальном? Вакуированные, выходит?

— Выходит, — неопределенно тянет Петро.

— Сегодня там, а завтра еще где-нибудь, — помогает ему Павло.

— Вы, получается, теперь у Дуськи, — встревает в разговор еще какой-то, в пиджаке, в военной фуражке и с карабином на веревке вместо ремня.

— А нам все равно, у Дуськи или у Гануськи, — уже наглеет Павло.

— Что и говорить… Перепуталось все, грешное с праведным, — жалуется усатый. — Уже и не поймешь, где наши, а где скальновские… Нагнали людей незнамо сколько. Давай, давай, — слегка подталкивает он Петра в спину, — не отставай. У тебя ведь, что ни говори, автомат. А с моей хлопушкой на них не полезешь. Вооружены они знаешь как!

— Кто это там такой вооруженный? — то ли всерьез, то ли в шутку хитро спрашивает Петро.

— Ну, парашютисты, кто же еще! — шевелит тараканьими усами полицай. — Говорят, сброшено их видимо-невидимо!

— А ты уж и перепугался?

— Ну, перепугался не перепугался, а умирать зазря никому не охота, ничуть не обижается усатый.

— …Дистанция, дистанция, так-перетак! — скрипит все ближе, где-то за спиной.

Они спускаются в балку, перепрыгивают через ручеек, проходят мимо знакомого уже источника. В низинных зарослях лозы, орешника и черноклена хлопцы замедляют шаг, пробуя незаметно отстать, но усатый и другие прилипли к ним как смола. Низинные заросли остались позади. Начался редкий дубняк на косогоре. Все вокруг как на ладони. Неужели им так и не удастся отвязаться от неожиданных попутчиков?

— Давай, давай! Веселее, так вашу… растак, — скрипит за дубами.