На гребне рва возвышается фигура. Они видят сначала тупоносые голенища гармошкой — сапоги, над ними широченные синие диагоналевые галифе, черный френч с накладными карманами, перехваченный накрест ремнями, и уже потом, над всем этим, тонкогубый огромный рот, длинный нос, серые пронзительно-колючие глаза и кожаную фуражку, натянутую по самые брови.

Услышав этот скрип, Терентий Грушка слишком быстро для своего возраста вскакивает на ноги.

— Так что Дуськины приблудились, пан Митрофан!

Вслед за Грушкой неохотно поднялось на ноги и несколько других полицаев. Лишь парашютисты неосмотрительно так и остались: один — сидеть, другой — лежать.

— А вас что, не касается? — пропустив мимо ушей ответ Грушки, гаркнул «пан Митрофан». — Вста-а-а-ать!

Хлопцы с ленцой, явно выгадывая время, поднялись на ноги.

«Пан Митрофан» придирчиво острым взглядом ощупал обоих с ног до головы.

— Кто такие будете?

— Ну, говорят же вам, — прикидываясь обиженным, пожал плечом Павло. И сплюнул сквозь редкие зубы.

— Как оказались здесь? Почему от своих отстали?

— Перемешались еще там, в Длинном яру, — бросил кто-то из полицаев между прочим, хотя его никто об этом не спрашивал. А Павло сразу же воспользовался репликой, ухватился за спасительную ниточку:

— А нам — «свои», не «свои» — не все равно? Кроме Дуськи, считай, еще никого и не знаем! Ваши ли, наши…

— Это как же, позвольте? — совсем уже насторожился, нахмурив мохнатые брови, «пан Митрофан».

— А так… Вакуированные мы… Новенькие, — прикинулся ласковым и глуповатым ягненком Павло.

— Документы! Живо! — гаркнул Митрофан.

Бумажки-удостоверения на имя эвакуированных макеевских полицаев Петра Гаркуши и Павла Галки перечитал внимательно, слово за словом, даже от старательности губами беззвучно шевеля. Прочел, повертел, заглянул, что там на обороте. Потом посмотрел на свет и, не обнаружив ничего подозрительного, бросил уже спокойнее, даже безразлично:

— Ну, хар-рашо! Встретимся с паном Фойгелем, разберемся.

И вместо того, чтобы возвратить, старательно свернул документы и спрятал в нагрудном кармане.

«Вот тебе и поиграли!» — думал Петро, понуро глядя вслед Митрофану, который уже шел куда-то дальше вдоль рва.

— Да, — обозначив в грустной улыбке редкие зубы, бросил Павло. — Да… Не было, не было, да и выскочило!..