— Я получила его назад через неделю, в Монтевидео. Армандо выкупил его для меня.

В памяти Макса промелькнуло лицо композитора. После Буэнос-Айреса он несколько раз встречал его фотографии в иллюстрированных журналах и видел в выпусках кинохроники кадры в сопровождении его знаменитого танго.

— Где он сейчас?

И, задав этот вопрос, с тревогой завертел головой, спрашивая себя, до какой степени присутствие Армандо де Троэйе способно осложнить его положение. Но успокоился, увидев, как она хмуро пожимает плечами:

— Здесь его нет. Он сейчас далеко отсюда.

Годы рискованных переделок закалили характер Макса, научили самообладанию. Владеть собой, обуздывать свои чувства очень часто означало пройти на волосок от опасности. Вот и сейчас, соображая стремительно и отчетливо, он ясно осознавал, что если выкажет беспокойство, то может оказаться к воротам французской тюрьмы ближе, чем хотелось бы, — и эта непреложность придала ему уверенности. Показала, как перехватить инициативу или хотя бы уменьшить возможный ущерб, парадоксальным образом подсказала, что спасти его может именно колье.

— Колье… — произнес он вслух.

Произнес, не зная, чем продолжить, и желая лишь еще потянуть время, чтобы выстроить оборону. Но и этого хватило. Меча вновь прикоснулась к жемчугам. На этот раз она не смеялась, но глядела с улыбкой вызова и торжества.

— Аргентинская полиция оказалась на высоте. Выслушали моего мужа, заявившего о пропаже колье, и связали его со своими уругвайскими коллегами. Армандо отправился в Монтевидео и выкупил колье у ювелира, которому ты его продал.

Макс уже докурил и теперь с таким видом, словно это требовало предельного внимания, оглядывался, ища, куда бы выбросить дымящийся окурок. Потом погасил в тяжелой пепельнице резного стекла, стоявшей на столике неподалеку.

— Ты больше не танцуешь, Макс?

Он наконец взглянул на нее. Взглянул прямо в глаза, собрав все свое спокойствие. И с надлежащей выдержкой — и потому она, задав свой язвительный вопрос, посмотрела внимательно и задумчиво и кивнула, словно отвечая самой себе на какой-то невысказанный и потому неведомый Максу вопрос. Словно ее разом и забавляло, и удивляло проявленное им спокойствие. Его бесстыдная невозмутимость.

— Веду теперь другую жизнь, — сказал он наконец.

— Ривьера — недурное место для этого. Откуда ты знаешь Сюзи Ферриоль?

— Меня привезла приятельница. Ее и моя.

— Кто именно?

— Ася Шварценберг.

— А-а.

Гости меж тем потянулись в столовую. Оставляя за собой облако чересчур резких духов, мимо прошла хорошенькая блондинка, спорившая со своим спутником, который глядел на карманные часы.