Экс-лжеадвокат поднял руку.

– Поскольку не представляется возможным заняться формой, – внушительно произнес он, – займемся содержанием. Хотя по велению совести мы решили не покушаться на само священное место, нет никаких препятствий или преград к тому, чтобы мы занялись человеческим элементом. – Он пососал сигару и посмотрел, как в воздухе тает колечко ароматного дыма. – Я имею в виду священника.

– Которого из трех?

– Старого, – с конфиденциальной улыбкой ответил дон Ибраим. – Согласно информации, полученной Красоткой от соседок и прихожанок, молодой викарий уезжает завтра, во вторник, после чего глава прихода остается наедине с опасностью. – Его глаза, печальные, покрасневшие, лишенные ресниц вследствие эпизода с бензином, были устремлены на подручного Пенчо Гавиры. – Ты следишь за ходом моей мысли, дружище Перехиль?

– Слежу, слежу. – Перехиль, заинтересованный, переменил позу, – Только не знаю, куда она тебя выведет.

– Ты, или кто-то еще… вы не хотите, чтобы в четверг в церкви была отслужена месса. Правильно?

– Правильно.

– А не будет священника – не будет и мессы.

– Конечно. Но вы же мне заявили на днях, что вам совесть не позволяет сломать старику ногу. А я, честно говоря, этой вашей совестью уже сыт по горло.

– Ну зачем же заходить так далеко? – Экс-лжеадвокат посмотрел по сторонам, потом на Красотку и Удальца и понизил голос. – Представь себе, что этот достойный муж, этот почтенный служитель Господа нашего исчез на два-три дня. Без всякого физического ущерба.

Луч надежды озарил лицо Перехиля:

– Вы можете взять это на себя?

– Разумеется. – Дон Ибраим снова пососал сигару. – Дело чистое, без всяких осложнений и переломов. Только оно обойдется тебе немножко подороже.

– Сколько еще? – недоверчиво взглянул на него Перехиль.

– Да совсем чуть-чуть. – Дон Ибраим мельком глянул на своих сообщников и решился: – По пол-лимона на брата. На жилье и питание.

При данных обстоятельствах четыре с половиной миллиона действительно были тем, что дон Ибраим назвал «совсем чуть-чуть», поэтому Перехиль жестом дал понять, что вопросов нет. На самом деле бумажник его был пуст, как никогда, но если дело выгорит, то Пенчо Гавира не станет торговаться из-за таких мелочей.

– Что вы надумали?

Дон Ибраим устремил взгляд за окно, на узкую белую арку входа в переулок Инкисисьон, колеблясь, стоит ли вдаваться в подробности. Ему было жарко, очень жарко, несмотря на прохладное вино; ему нестерпимо хотелось снять пиджак и глубоко вздохнуть. Взяв веер Красотки, он пару раз обмахнулся. Кто знает, чем может кончиться вся эта история.