– Твердо знаю.

– И он ушел от тебя живым? Ты всего лишь расписал рожу мавру? – Паук с брезгливой насмешкой скривил губы. – Кажется, ты теряешь квалификацию.

– Может быть.

– Это от вольготной жизни. Расслабляет.

– Прямо снял, что называется, с языка.

Пакито выпустил сквозь зубы пренебрежительный смешок.

– Кстати, о языке… Как там эта бабенка? Что ж ты ничего не рассказываешь о своей большевичке?

– Нечего рассказывать. Она всем вертит.

Паук взглянул с любопытством:

– И значит, радиста убрали по ее приказу?

– Похоже на то.

– Хорошо же она, сучка, тебе отплатила за Саламанку. Ах, тварь позорная…

Фалько промолчал. Он смотрел на порт и бухту. Пакито снял шляпу, пригладил крашеные волосы и снова надел ее не без кокетства.

– Ты иногда так мудришь чего-то… – заметил он со вздохом.

– Возможно.

– И когда-нибудь ты проснешься на том свете…

– Шел бы ты на… – сказал Фалько, поднося к сигарете спрятанный в ладонях огонек зажигалки.

Пакито взглянул на часы, словно и впрямь обдумывал это предложение.

– Не сейчас, котик. Еще слишком рано. Чуть погодя.