– Добрый день, мадам. Не знаете, месье Пикассо у себя?

Женщина подняла на него недружелюбные глазки, но улыбка Фалько произвела свое обычное действие, и лицо консьержки смягчилось. Она, вероятно, привыкла, что к художнику таскаются посетители. Всякого рода люди.

– Он дома, но, боюсь, никого не принимает.

Фалько изобразил растерянность и сделал озабоченное лицо:

– Да? Вот как? Надеюсь, не заболел?

– Нет, не заболел. Но прошлой ночью тут произошла одна неприятность.

– О боже! Что-нибудь серьезное?

– Газ взорвался, судя по всему.

– Что вы говорите?! Какой ужас… Месье Пикассо не пострадал?

– Нет, взрыв был в его отсутствие. По счастью, не очень сильный. – Она показала на дверь своей квартиры. – Когда грохнуло, мы с мужем уже легли и порядком перепугались.

– Большой ущерб?

В беспокойных глазках вновь мелькнуло подозрение. Она оглядела Фалько внимательней, чем прежде, и пожала плечами:

– Ничего не знаю.

– А у кого бы мне справиться? Я друг месье Пикассо.

– У месье Пикассо половина Парижа в друзьях.

– Я недавно был у него с месье Баярдом и мадемуазель Майо и купил картину.

Консьержка снова пожала плечами, давая понять, что эти имена ничего ей не говорят. Фалько чуть прикоснулся к борту своего пиджака там, где во внутреннем кармане лежал бумажник, и убедился, что женщина не упустила из виду это движение. Тогда он, как бы совершая нечто само собой разумеющееся, вытащил две пятифранковых бумажки и всунул ей в руку со словами:

– Спасибо, мадам, вы были очень любезны, – и уже повернулся, намереваясь уйти, но тут же остановился, будто его внезапно осенило: – И все же… вы не знаете, кто бы мог рассказать мне подробней?

Консьержка спрятала деньги в карман халата. В раздумье оперлась на ручку швабры:

– Мой муж был наверху, когда приехала полиция…