В это время Том Марш пересекал двор. Самый богатый человек в Спрингфильде, Марш гордился тем, что сделал свою карьеру без чьей-либо помощи, и был крайне нетерпим к тем, кто не соглашался с его деловыми взглядами. Увидав своего неудачливого соседа, он приветствовал его с улыбкой, в которой сквозили не то сожаление, не то упрек.

— Как поживаете, Давид? — заговорил он приветливо. — Кажется, уже пора нашим ребятишкам возвращаться из школы?

— Да, Том, кажется, пора, — ответил Брендон, по своей привычке несколько растягивая слова. — Я не прочь подождать их здесь, под этим старым кленом, и посмотреть на их веселые личики. Они всегда меня успокаивают, когда я не в духе. Мой Дэви выглядит как взрослый человек. За них беспокоиться нечего!

— Я не беспокоюсь. Уверен, что моя Мэри, как обычно вместе с Дэви. Он у вас молодчина! Для десятилетнего мальчугана у него достаточно здравого смысла, Брендон!

При этих словах Марш пристально взглянул на Брендона, тот улыбнулся и сказал:

— Разве вы не догадываетесь, от кого он унаследовал свой здравый смысл? Он получил его от матери.

При этих словах выражение лица Марша смягчилось. Дело в том, что в жизни Марша и Брендона было одно общее горе, которое более чем что-либо другое примиряло богатого подрядчика с бедным землемером: их жены умерли в один и тот же год, вскоре одна за другой. У Марша на руках осталась двухлетняя дочь Мэри, а у Брендона — сын четырех лет, Дэви. Дети вскоре сделались неразлучными друзьями. Дэви, как молодое животное, любил шумно поиграть и подраться со сверстниками, но он всегда чувствовал, что его обязанность быть защитником и покровителем Мэри, ее старшим братом. Мэри, со своей стороны, видела, что в жилах ее друга течет кровь старой культурной семьи.

Посмотрев на улицу по направлению к реке, откуда должны были появиться дети, Марш почему-то нахмурился. Он думал о Брендоне: отчего он такой неудачник, ведь для счастья мальчика ему так необходимо добиться успеха в жизни!

— Давид, — начал Марш, — я уже не раз толковал с вами о домашних делах, хочу попытаться еще раз. Вы умный, скромный человек, аккуратный налогоплательщик, вас все любят, но… никто вас не уважает, Давид. Будем говорить откровенно: ведь все смотрят на вас вроде как на шута горохового, который только и занимается тем, что распространяет направо и налево свои бредни. Бросьте вы эти благоглупости насчет трансконтинентальной железной дороги! Прочистите свои мозги и не тратьте времени на писание писем влиятельным людям в Нью-Йорк. Ведь они смеются над вами, как над рехнувшимся, и бросают ваши письма в мусорную корзину. Все это ни к чему, Давид! Вы молоды, вам всего тридцать пять лет, и у вас еще много времени впереди, чтобы заработать деньги, хорошо устроить жизнь и дать приличное воспитание сыну. Займитесь же основательно землеустройством, а если будет какая-нибудь неудача, я охотно помогу вам. Вы знаете, у меня прекрасные связи. Ну, что вы скажете на этот счет?