– Нет. Но я помню жрецов, которые видели его так, как сейчас я вижу тебя. Они передали это следующим жрецам, эти жрецы передали тем, которые следовали за ними. Так эта мудрость пришла ко мне.

– Ты помнишь всех ваших жрецов?! – Карлос с недоверием взглянул на Коланихе. – Сколько же их было?

– Взгляни на этот берег. Всех камней не хватит, чтобы показать, сколько жрецов пронесли наши знания.

– Если это правда, то я склоняю голову перед твоей памятью. Хотя теперь понятно, почему тебе некогда думать о собственном племени.

Карлос вспомнил, что собирался прочесать ягодные кусты, чтобы если уж не утолить голод, то хотя бы заглушить жуткий вой в желудке.

– Мы действительно с вами разные, – с легкой грустью в голосе произнес он, поднимаясь на ноги. – Я даже не знаю, кто был отцом моего отца.

Остаток дня Карлос провел в кустарнике, размышляя над тем, что он услышал от жреца. Затем, увидев, что племя потянулось к кострам, он побрел к своему вигваму.

День угасал. На небе загорались первые вечерние звезды. Карлос лежал на траве, вытянув босые ноги в сторону костра. Коланихе жарил над огнем нанизанную на ветку жабу. Огромное, в два кулака земноводное превратилось в обугленный шар и вдруг с треском лопнуло, с шипением окатив горящие угли.

Карлос сглотнул подкативший к горлу ком.

«Нет, это еще не для меня, – подумал он – хотя, пожалуй, корни я бы уже поел. Надо будет завтра попробовать».

Тропическая ночь опустилась мгновенно, будто рухнувшая штора.

Вдруг возле костра появилась Ситлалис. Карлос встрепенулся, всем своим видом излучая радость от ее присутствия.

«Эх, надо было приберечь горсть ягод послаще, – подумал он, – получился бы очень галантный жест кавалера. Или надергать букет цветов. Цветы! О господи, что со мной?!»

Карлос отполз чуть в сторону, уступая Ситлалис место у костра. Девушка села рядом с ним, затем вытянулась на траве, прижавшись к нему спиной.

У Карлоса перехватило дыхание. Боясь пошевелиться, несколько минут он соображал: что это может значить? Ее близость его обескураживала. Приподнявшись на локтях, он заглянул в спящее лицо Ситлалис и понял, что это не значит ровным счетом ничего. Всего лишь обмен теплом, если с моря накатит прохлада.

Подступавшая дрема исчезла. Карлос вновь уставился в звездное небо.

Нужно придумать, как выбраться отсюда, пытался он направить ход мыслей в нужное русло. Но вспомнил дневной разговор со жрецом, и его захватили мысли о туземцах. А вот если бы не он, а туземец лежал на качающемся островке, когда вокруг кишели крокодилы? И тут на берег вышел бы он, Карлос, он со своими солдатами. Что бы было?