Тамтамы теперь смолкли, и рев туземных рогов тоже стих, потому что Кавири был опытным воином и не хотел идти на риск, если в том не было острой необходимости. Он предпочитал тихо подкрасться со своими семью пирогами и внезапно наброситься на белого человека – раньше, чем его ружья нанесут нападающим непоправимый урон. Кроме того, пришельца предполагалось впечатлить численностью атакующих.

Пирога самого Кавири плыла немного впереди остальных, и когда она вошла в излучину, где река делала крутой поворот, то, подхваченная быстрым течением, едва не напоролась на плывущую ей навстречу лодку.

Вождь успел разглядеть только белое лицо человека, сидящего на ее носу, так близко оказались обе пироги одна от другой. Затем они столкнулись, и люди Кавири, вопя, словно сошедшие с ума черти, повскакали со своих мест и принялись делать выпады длинными копьями, направленными в противников.

Но так продолжалось не более секунды. Когда до Кавири наконец дошло, что за команда сидит в пироге белого человека, он был готов отдать все бусы и браслеты, которые были на нем, чтобы добраться живым до своей вдруг показавшейся такой далекой деревни.

Дело в том, что, едва две пироги сошлись, страшные обезьяны Акута поднялись со дна лодки, распрямили спину и принялись ужасающе реветь. Они хватались длинными волосатыми лапами за угрожающе наставленные на них копья и выдергивали их из рук воинов Кавири.

Чернокожих охватил ужас, но ничего иного, как сражаться, им не оставалось. Теперь приблизились остальные боевые пироги. Находившиеся в них дикари горели желанием вступить в схватку, считая, что их врагами являются белые люди и туземцы, их носильщики.

Вот почему подошедшие пироги сперва сгрудились вокруг лодки Тарзана. Но когда сидевшие в них увидели, что за враги им противостоят, гребцы развернули свои пироги и быстро заработали веслами, чтобы поскорее уплыть вверх по течению.

Лишь еще одна из них приблизилась к лодке Тарзана, так как воины в ней не сразу поняли, что их товарищи напоролись на демонов, а не на людей.

Едва пироги соприкоснулись бортами, Тарзан подал команды Шите и Акуту, и, прежде чем нападающие воины успели отступить, на них с ревом, от которого стыла в жилах кровь, прыгнула огромная пантера, а за ней на корму вскочил мощный самец человекообразной обезьяны.

На одном конце пироги сеяла смерть ужасная пантера, орудовавшая могучими когтями и длинными острыми клыками, а на другом Акут прокладывал путь к середине лодки, прокусывая шею своим жертвам и сбрасывая перепуганных туземцев за борт.