Приготовив обед, она подала спагетти с чатни и чапати – индийской лепешкой – Джамаад и Фатуме на пороге, а сама села есть на другом конце двора, в тени ветвей дерева хигло. Одиночество терзало ее, вгрызалось, обдирало последние остатки счастья, как гриф, потрошащий труп. От природы она всегда была общительна. Когда они с Фатумой дружили, ей по крайней мере было с кем поговорить. Теперь же она стала изгоем на положении не лучшем, чем служанка. «Хоойо, – подумала она, представляя лицо матери, – если Бог чтит тех, кто хранит веру, почему Ааббе умер? Почему я оказалась здесь? Где Исмаил и Юсуф? Где ты?»

– Ясмин! – крикнула с порога Джамаад, поднимая опустевший стакан с водой. – Я пить хочу. Принеси что-нибудь другое, пожалуйста.

Ясмин оставила свою тарелку на земле и сходила к холодильнику за «кока-колой». Работающий от небольшого генератора, маленький холодильник был едва ли не единственным современным устройством в доме. Когда она вручила бутылку Джамаад, женщина сказала ей:

– Я получила эсэмэс от Наджиба. Он обещает приехать, как только родится ребенок.

– Хорошо, – сказала Ясмин, изобразив улыбку, и вернулась на свое место у стены.

Теперь ей была ненавистна маска, которую ей приходилось надевать, чтобы скрыть правду, правду о том, что она презирает Наджиба всем сердцем. Когда Ясмин встретила его, она была семнадцатилетней девушкой, наделенной отцовской любовью к знаниям и материнским состраданием к обездоленным. Потом в один день Наджиб разрушил ее мир, очернив все, что она считала хорошим и правильным. И все же нельзя сказать, что он ненавидел ее, у него были к ней чувства, и она хотела, чтобы они были. Сколько раз он говорил ей, что мечтает о том, чтобы она родила ему сына! Он превратил ее жизнь в извращенное противоречие, и его возвращение сулило только новые страдания.

Ей представилось счастье на его лице, когда он услышит детский крик, подарки, которыми он осыплет Фатуму за ее дар ему: золотые украшения, вышитый шелк, солнцезащитные очки «Рэй-Бан» и новый «айфон» – символы того самого Запада, который якобы так ненавидит «Шабааб». Потом, когда после чествования Фатума уснет, он придет в комнату Ясмин и изольет свою похоть на нее, использует ее, как обычную шлюху. Он оставит ее в унижении и боли, но не заметит этого и даже не задумается об этом. Она была для него тем, чем он хотел. В мире Наджиба он был сам себе властителем.

Аллах являлся лишь номинальным главой.

* * *

Когда наступила ночь, Ясмин, проследив, чтобы Джамаад и Фатума удобно устроились, удалилась в свою комнату с керосиновой лампой. У нее имелась только одна книга – Коран на арабском. Открыв ее, она пробежала взглядом по струящимся строкам второй суры и нашла свой любимый отрывок. Ясмин знала его наизусть, но прочитала вслух, как молитву: «Господи наш! Не возлагай на нас бремя, которое нам не под силу. Сжалься, прости нас за грехи наши. Ты – властелин наш». Потом она закрыла глаза, выключила лампу и заснула, не раздеваясь.