«Поликрест» в кои веки изящно сделал левый поворот, увалившись под ветер на высшей точке прилива. Мягкий бриз в бакштаг пронёс его впритык вокруг Саут-Форлэнд, и к тому времени, как просвистали на ужин, они были уже в виду Дувра. Стивен поднялся на палубу через носовой люк из лазарета и прошёл на нос. Как только он ступил на форкастель, разговор там оборвался, и он заметил странные, угрюмые, беглые взгляды старого Плейса и Лейки. За последние несколько дней он привык к тому, что его сторонится Бонден, поскольку тот был старшиной капитанской шлюпки, и предполагал, что и Плейс поступит так же в силу семейных уз; но не ожидал такого со стороны Лейки, шумного, открытого и неунывающего человека. Стивен снова спустился вниз и, когда он был занят с мистером Томпсоном, то услышал «Все наверх к повороту» — «Поликрест» выходил в открытое море. На борту было в общих чертах известно, что им приказано пройти вниз по Ла-Маншу и заглянуть во французский порт: кто-то говорил — Вимерё, кто-то — Булонь; некоторые даже называли Дьепп; но, когда в констапельской уселись ужинать, распространилась новость, что их цель — Шолье.

Стивен никогда не слышал об этом месте. Зато Смизерс (который уже оправился от поражения) знал его прекрасно:

— Мой друг, маркиз Дорсетский, постоянно ходил туда на своей яхте в мирное время, и всякий раз умолял меня съездить с ним. «Это займет всего лишь день и ночь на моем куттере, — говорил он. — Ты должен непременно поехать, Джордж, мы не сможем обойтись без тебя и твоей флейты».

Мистер Гудридж, который выглядел задумчивым и погружённым в свои мысли, не принимал участия в беседе. После рассуждений о яхтах, их потрясающей роскоши и мореходных качествах разговор вернулся к успехам мистера Смизерса, его друзьям — владельцам яхт, и их трогательной привязанности к нему; об утомительности лондонского сезона и сложностях в удержании дебютантов на должной дистанции. Стивен не в первый раз заметил, что разговор этот был по душе Паркеру; что, хотя Паркер происходил из хорошей семьи, он поощрял Смизерса, слушал его очень внимательно и как будто извлекал из этого что-то для себя. Это удивило Стивена, но не улучшило его настроение; перегнувшись через стол, он негромко сказал штурману:

— Я был бы вам премного обязан, мистер Гудридж, если бы вы рассказали мне что-нибудь про этот порт.

— Тогда идёмте со мной, доктор, — сказал штурман. — У меня в каюте разложены карты. Так будет проще объяснить, когда все мели перед глазами.

— Это, насколько я понимаю, песчаные мели, — сказал Стивен.