Он находился в довольно просторном подвале. Сквозь узкие оконца под самым потолком протиснулись пыльные лучи солнца, и при этом свете Мартьянов рассмотрел рядом с собой высокие глиняные чаны для зерна. Люди у противоположной стены стояли плотно, Владимир не смог никого из них выделить и только тут спохватился: очки. Он хотел потянуться к переносице, но вслед за желанием пришла боль в руки: они оказались туго связанными тонкой, впившейся в кожу веревкой.

«Только бы не терять сознание», — с тревогой посмотрел на лезвие солнечного луча лейтенант.

От стены отделились две фигуры, и Владимир интуитивно прикрыл глаза, оттягивая время. Его повернули на бок, натянули уже донельзя впившиеся веревки. Щелкнула пружина, выбросившая лезвие ножа, и Владимир почувствовал, как освобожденные руки будто оттолкнулись одна от другой, как сразу легче задышалось. А когда ему начали неумело и небрежно тыкать в лицо дужками очков, лейтенант словно с возвращенным зрением обрел уверенность в себе и спокойствие.

Он открыл глаза, поправил одеревеневшими пальцами очки. Над ним стоял, сцепив волосатые руки на тучном животе, бородач. Владимир, помогая себе локтями, поднялся по шершавой стене. Теперь, когда они оказались рост в рост, бородач уже не казался таким страшным и толстым.

Он что-то произнес, и по интонации, по той уверенности и властности, с какой он держался, Владимир понял, что этот здесь — главный. К главарю подбежал Абдулла — мальчик, который привел отряд в кишлак. Он склонил перед бородачом голову, замер.

По событиям в доме Мартьянов помнил, что мальчик неплохо знал русский язык.

— Мирза-хан спрашивает, как здоровье его сына Ахмада, которого ты лечил у себя в землянке, — перевел он, стараясь не глядеть на врача.

«Так вот ты какой, Мирза», — удивился Владимир, но ответил спокойно:

— Передай, что состояние хорошее. У Ахмада крепкий организм, и он, может быть, со временем даже не будет хромать.

Хотел еще добавить, что здоровье и второго сына, Зухура, тоже в порядке, но решил, что это только разгневает главаря. «А надо в первую очередь узнать, зачем главарю нужны переговоры», — подумал Мартьянов и сказал:

— Только мое долгое отсутствие в батальоне может повлиять на состояние больного. Я должен быть рядом с ним, а не в этом подвале, иначе как врач ничего гарантировать не могу. Что вы хотели на наших переговорах?

— Мирза-хан говорит, что сегодня ночью его сына доставят сюда и ты сможешь продолжить его лечение.

— Передай Мирзе, что я могу лечить Ахмада только у себя в лагере. А здесь его лечит пусть кто угодно, — почувствовав, что в нем заинтересован сам главарь, повысил голос Владимир. — Тем более я плохой врач, у меня на руках умирают даже дети.