— Постройте людей! — убедившись, что командир сам готов к выполнению задачи, уже приказным тоном сказал Цветов.

Мартьянов, лишь услышав о женщине, молча начал собирать зеленую сумку с красным крестом. Пока врач давал указания санинструктору, Цветов присел над Диком и спящим рядом с овчаркой Исрафиловым. Собака узнала командира, слабо шевельнула хвостом и повела глазами в сторону спящего хозяина: извини, мол, что не могу подать голоса. Комбат нежно провел ладонью по теплой спине овчарки, осторожно отошел. Ахмад, наблюдавший за ними, отвернулся к стене, и Цветов не стал подходить к мятежнику.

— Готов, товарищ капитан, — доложил Мартьянов.

Однако Зухур был категорически против похода в кишлак.

— Ты, Василий, не знаешь наш народ, — отводя Цветова от сидевшего у кровати Атикуллы, которого допрашивал уже Карим, горячо доказывал Зухур. — Он гостеприимный, гордый, но умеет быть и жестоким, хитрым, смотря что у кого за душой. Вот восточный народ, — он ткнул на своего денщика. — И вот тоже он, — лейтенант указал на проем окна, через которое виднелись надгробные шесты с множеством красных тряпиц, повязанных в знак мщения.

— Знаешь, Зухур, нам порой важнее мнение, которое складывается о нас, советских людях, — возразил Цветов.

— Мнение не может быть выше его жизни, — Зухур указал на Мартьянова, — твоей или твоего переводчика.

— Может! — твердо ответил Василий, и Зухур удивленно посмотрел на него. — А для того чтобы максимально обеспечить безопасность Мартьянова, я и пришел к тебе за помощью. Дай ему в сопровождение людей, ты ведь знаешь, что мы не имеем права входить в жилище афганцев. Пусть твои самые надежные и верные люди будут постоянно рядом с врачом.

— Рискуешь, Василий.

— Риск будет бо́льшим, если мы не поможем человеку, действительно просящему о помощи.

Зухур несогласно махнул рукой, но дал команду вызвать коммунистов первой роты. Цветов пожал руку Мартьянову, хотел сказать что-нибудь ободряющее, но где найдешь слова, чтобы пожелать афганский «хет-трик»: дойти, сделать и вернуться. Комбат лишь сильнее обычного сжал ладонь врача, поправил у него на груди комсомольский значок и кивнул: иди.

«Иди и возвращайся», — повторил про себя Цветов, наблюдая, как сливаются, перестраиваются взвод афганцев и разведчики Гребенникова, как мальчишка повел отряд с Мартьяновым в центре к кишлаку…

Из палатки вышел Карим, достал сигарету, попросил у Василия прикурить.

— Сейчас заговорит, — успокаивая себя глубокими затяжками, сказал хадовец. — Человек, предавший один раз, предаст еще ровно столько, сколько его жизни будет угрожать опасность. Хочешь посмотреть?