Вместо Ахмада на него смотрел Зухур.

И только теперь увидел Мирза, что по-прежнему прячет от него взгляд Атикулла, что люди, пришедшие с ним, стоят вдоль стен и держат на изготовку оружие, что в комнате нет почему-то ни одного человека из его отряда. Это не могло быть реальностью, это был сон, в котором аллах отобрал у Мирзы возможность думать и двигаться. Где Ахмад? Почему здесь Зухур? Неужели конец?

— Только без глупостей, отец, — приказал, вставая с пола, Зухур.

Его голос пробудил Мирзу, вернул способность действовать. Главарь мгновенно ощутил тяжесть пистолета за пазухой и краем глаза увидел полог, прикрывающий тайный ход в пещеру. Мысль заработала трезво и отчетливо, перебрав за мгновение все ситуации, которые сейчас произойдут в этой комнате. Мирза швырнул в стоящих у стены сарбазов лампу, сам упал на колени и в темноте на четвереньках пробежал к тайнику.

— Не стрелять! — услышал он команду Зухура, когда лицом уже уткнулся в полог.

До спасения оставался один шаг, Мирза поверил в него и сразу из загнанного зверя превратился в жестокого и расчетливого главаря банды. Это заставило его задержаться в комнате еще на мгновение: он выхватил пистолет и трижды успел выстрелить — на голос сына-предателя, в то место, где стоял Атикулла, и еще на свет вспыхнувшего было в темноте фонарика. И только после этого он отмахнул ковер, нырнул в узкий холодный коридор потайного хода и побежал по его извилистому лабиринту.

Карим, подходивший с отрядом к кишлаку, услышав выстрелы, пронзительно свистнул. В темноте разом вспыхнуло около сотни фонариков. Китайские, с отлично выверенной точкой, воткнулись в стены и окна дома лекаря, остальные мигали, кружились, дергались. И вой, страшный нечеловеческий вой, рождаемый неизвестно кем за светом фонарей и оттого кажущийся еще более страшным и зловещим, наполнил кишлак.

В двух-трех местах отрывисто и тонко прогремели винтовочные выстрелы, но ответных не прозвучало, и это тоже было непонятно, загадочно и страшно.

Душманы, выбегая сонными из своих жилищ и постоялых мест, тут же устремлялись в единственную сторону, где не было огней. Убегали молча, стараясь ничем не выдать себя в спасительной темноте. Но все чаще стали появляться фигуры бегущих сообщников. На окраину кишлака выбежало уже человек тридцать, и душманы вдруг поверили в свою силу, возможность что-то изменить. Не хватало только властного, командирского голоса, приказа, который бы остановил людей, превратил бегущую толпу в отряд, внес спокойствие и вернул людям способность ориентироваться в обстановке, на местности, в своих чувствах. Все ждали команды Мирзы.