На секунду-другую стало тихо, потом Эрикки потрясенно увидел, как Баязид выдернул чеку из гранаты и швырнул ее в дверной проем. Взрыв был мощным и оглушительным. В коридор из двери метнулись клубы дыма. Баязид тотчас же прыгнул вперед, врываясь в комнату с автоматом наготове, Эрикки – с ним рядом.

Комната была разрушена, окна выбиты, портьеры разорваны, кровать из ковров разметана, у стены они увидели то, что осталось от охранника. В алькове в дальнем конце огромной комнаты, наполовину отгороженном от остальной спальной, лежал опрокинутый стол, стонала служанка, а под скатертью и битой посудой вытянулись два неподвижных тела. Сердце Эрикки остановилось, когда он узнал Азадэ. В панике он бросился к ней, стряхнул с нее обломки, заметив мимоходом, что вторым человеком был Хаким, поднял ее на руки – ее волосы волной упали вниз – и вынес на свет. Дыхание вернулось к нему только тогда, когда он убедился, что она была еще жива – без сознания, с бог знает какими повреждениями, но жива. Она была в длинном пеньюаре из голубого кашемира, который покрывал ее целиком, ничего при этом не скрывая. Ворвавшиеся в комнату горцы были поражены ее красотой. Эрикки сдернул с себя куртку и обернул ее вокруг жены, не замечая никого вокруг:

– Азадэ… Азадэ…

– Кто это, пилот?

Сквозь туман, застилавший сознание, Эрикки увидел Баязида, стоявшего рядом с опрокинутым столом.

– Это Хаким, брат моей жены. Он мертв?

– Нет. – Баязид в бешенстве огляделся. Больше хану прятаться было негде. Его люди толпились в дверях, и он обругал их, приказав им немедленно занять оборону по обе стороны коридора, а другим выйти наружу, в широкое патио, и охранять его тоже. Потом он подошел к Эрикки и Азадэ и посмотрел на ее бескровное лицо, груди и ноги, очерченные тонким кашемиром. – Ваша жена?

– Да.

– Она не умерла. Хорошо.

– Да, но одному богу известно, насколько тяжело она ранена. Я должен найти врача…

– Потом. Сначала нам ну…

– Сейчас! Она может умереть!

– На все воля Аллаха, пилот, – сказал Баязид, потом зло прокричал ему: – Вы говорили, что все знаете, знаете, где будет хан, именем Аллаха, где же он?

– Не знаю. Это… это его личные апартаменты, ага, личные, я здесь никогда больше никого не видел, не слышал, чтобы здесь был кто-то еще, даже его жена могла прийти сюда только по приглашению, и… – Автоматная очередь снаружи оборвала его слова. – Он должен быть здесь, если Азадэ и Хаким здесь!

– Где? Где он может спрятаться?

Эрикки в смятении огляделся по сторонам, пристроил Азадэ как можно удобнее и подскочил к окнам. Они оказались зарешеченными, в них хан выпрыгнуть не мог. Отсюда, из удобного для обороны угловой пристройки к дворцу, ему не был виден двор и вертолет, открывался лишь великолепный вид на парки и сады в южной части поместья и дальше, за его стенами, на город, лежавший примерно в полутора километрах вниз по горному склону. Другие охранники им пока еще не угрожали. Поворачиваясь от окна, он боковым зрением уловил какое-то движение в алькове, увидел пистолет и толкнул Баязида, отчего пуля, которая должна была убить его, пролетела мимо, и прыгнул на Хакима, который лежал среди обломков. Прежде чем остальные горцы успели среагировать, он припечатал молодого человека к полу, вырвал у него пистолет и теперь кричал ему, стараясь, чтобы тот его скорее понял: