— Свойственник. Старик был женат на моей тетке, Марий-Младший — мой дядя. Но за мною не числится никаких подвигов. Я опоздал родиться, был еще мальчишкой, когда Сулла вернулся и начался этот ужас. Обычным мальчишкой...

— Обычным мальчишкой — обычным жрецом Юпитер Всеблагого Капитолийского. Тебя выбрали из тысячи, ты стал...

— Знаешь и это, моя Папия? Знаешь — молчи. Такие речи — не для людского уха. Да, я был фламином Отца Богов — тем, кто выше консула, выше царя. Люди, человеки! Умные, начитавшиеся греков, знающие об атомах, о множественности миров, о земле за морем Атланта, для них жрец — смешной пережиток древности, как и обряд и обеты, принесение жертв. Фламин не может сесть на коня, не может покинуть Рим больше чем на сутки. Смешно! И тебе смешно, моя Папия?

— Я улыбаюсь, мой Цезарь, но мне не смешно. Почему то подумалось... На этом ложе, уверена, перебывало множество женщин.

— Почему только женщин?!

— Со многими из них ты говорил об атомах? О богах? Я возгоржусь, мой Цезарь, а лазутчице Сертория это опасно. Мне же надо выведать у тебя военные планы Помпея, узнать, когда, наконец, ему пришлют серебро, где римский флот?

— Убегает от пиратов. Недавно один киликиец вошел со своими кораблями прямо в гавань Сиракуз. И ничего, постоял, прикупил провианта, пока стража удирала, теряя калиги. Ты не хочешь говорить об атомах? Или о богах?

— Я вообще не хочу сейчас говорить, у меня другие планы относительно будущего военного трибуна. По крайней мере до утра. Об атомах я поговорю с Каром, а о богах... Некоторые слова не для людских ушей. Не слыхал о Дахау? И хорошо, мой Цезарь. А сейчас... Кажется, я что-то придумала!

— Эй, не надо! Ты... Ты... Ты развратница!..

* * *

...Душно, душно, дождя нет, просто душно, в этом хуже, чем в горах, все кажется, что с крыш посыплются камни, полетят стрелы, Тибр выйдет из берегов, зальет все улицы до крыш. Спокойно, Папия, спокойно, расслабляться нельзя, сходить с ума нельзя, прихватила хорошего парня и радуйся, но о деле не забывай, о деле, о деле, о деле. Сенатский отчет, канцелярия консулов, последние слухи, речь Макра. Хоть бы подрались они, добрые римляне, кричат, кричат без толку, без толку... Речь Макра, список военных трибунов — тех, что ушли с Лентулом, уточненный, там два новых имени. Что еще? Еще там нет имени военного трибуна Цезаря, но его еще не избрали. Если выберут, то когда пошлют на войну? В этом году, в следующем? Что еще, еще, еще? О Квинте Аррии я написала, дважды написала, и об отборном легионе написала, его направили к Геллию. К Геллию — не к Лентулу. Спартак должен все понять, должен сообразить! Как душно, лучше л дождь, спрячусь под портиком на Форуме, пережду, послушаю, о чем болтают. О Гаруспике болтают, еще одно убийство, на этот раз на склоне Авентина, женщина, молодая и красивая. Я убила двоих — Слона-центуриона и мерзавца из клиентов Геллия, выдать хотел, сволочь! Остальные... Почему я подумала о Марке Фабриции Приске? Потому что сама принесла жертвы его хозяину? И что? Жертвы всегда приносят, Рим — большой город, мало ли? Не стоит беспокоиться — или стоит? Приск сказал, что почитатели Тухулки и вправду хоронят своих без свидетелей, тайно. Значит, правда? Не верю, не так что-то, не так, Цезарь — бывший жрец Юпитера, должен знать. Спросить? Фу ты, духота, проклятый Рим, все тут не так! Почему Учитель мне не рассказал?