Вслед за тем в камеру робко прошли две дамы – лица обеих были скрыты под вуалью.

Тюремщик ретировался, тщательно заперев за собой дверь.

Олоне поднялся, совершенно не понимая, что происходит.

Дамы приподняли каждая свою вуаль – молодой человек вскрикнул то ли от изумления, то ли от ужаса.

Посетительницами оказались герцогиня де Ла Торре и ее дочь донья Виолента.

Глава XIV Как Босуэлл выполнил задание, которое поручил ему Онцилла

Глава XIV

Как Босуэлл выполнил задание, которое поручил ему Онцилла

А теперь давайте вернемся к нашему храброму Питриану, с которым мы расстались в ту минуту, когда он, совершив блестящий рывок, чтобы спасти своего друга, – и Олоне непременно был бы спасен, не придави лошадь ему ногу, – бросился во весь опор прочь с дороги, проскочив сквозь кучу врагов, давя и круша всякого, кто пытался его удержать.

Лошадь у Питриана была отборная – настоящий огонь, и сил у нее еще с лихвой хватало на долгий перегон, благо заездить ее не успели и перед тем она отдыхала целый час, пока двое наших друзей вели меж собой свой тайный разговор.

Молодчики, недолго думая, отказались от погони за беглецом, которого, ясное дело, им было не догнать; к тому же они прониклись к нему почтением сродни благоговейному страху.

Сделав крюк и вернувшись в лес, Питриан пустил лошадь шагом; перезарядил пистолеты, привел себя в порядок, чтобы скрыть любые уличающие следы; и, сильно опечаленный несчастьем, постигшим его друга, хотя ему самому удалось спастись, как беспечный путник, направился к Медельину, куда благополучно прибыл с сигариллой в зубах.

Молодой человек подъехал прямо к главному деревенскому трактиру, стоявшему на площади с бассейном посередине, обрамленном цветущими гранатниками и олеандрами; из бассейна бил фонтан, и брызги его приятно освежали воздух.

Питриан спешился, заткнул пистолеты за пояс, привязал лошадь к вмурованному в стену кольцу и вошел в большой зал трактира.

Был тот самый час, когда заканчивалась сиеста[89], медельинцы еще спали глубоким, укрепляющим сном; собаки и те безмятежно дремали, растянувшись в теньке под сенью домов.

В большом зале трактира было пусто – только толстый краснощекий трактирщик с грушевидным животом клевал носом за стойкой, сонно покачивая головой, и громогласно храпел, без устали издавая рык, больше похожий на отдаленные раскаты грома.

Питриан уселся за стол и, с удвоенной силой хватив по нему кулаком, зычно возгласил:

– Радуйся, Пресвятая Дева Мария!

На его возглас трактирщик машинально открыл глаза и, не сознавая, что говорит, изрек сакраментальные слова: