Рассудив таким образом, Босуэлл проверил оружие, пришпорил лошадь и двинулся дальше. Но через десять минут он снова натянул поводья. Разбойник невесть почему насторожился. Безжизненные, пустынные окрестности, таинственный шепот неоглядного моря, где не было видно ни одного паруса, и величественное безмолвие, царившее вокруг, казались ему неестественными. Он ощущал непонятную угрозу – незримую опасность, хотя никакие признаки, даже мало-мальские, не отягощали его дурных предчувствий и опасений. И тем не менее ему, человеку с каменным сердцем, похоже, было страшно.

Между тем солнце все ниже клонилось к горизонту; теперь оно походило на громадный красный шар, совсем не жаркий и почти не отбрасывающий света у подножия деревьев. Еще несколько минут – и в этих краях, где не существует сумерек, солнце исчезнет вовсе, и настанет глубокая, беспросветная ночь.

Времени на раздумья не осталось – пришла пора действовать. Разбойник последний раз огляделся, желая удостовериться, что он здесь действительно один, и двинулся дальше, пробурчав себе под нос:

– Да я рехнулся! Чего мне бояться! Вооружен я исправно, и дело придется иметь только с одним противником!

Когда он подъехал к подножию скалы, солнце будто провалилось за горизонт и стало темно.

«Запоздал я, – продолжал рассуждать про себя разбойник. – Поди теперь разбери, куда идти в этой кромешной тьме?»

После недолгого колебания он тем не менее направился вдоль подножия скалы и, добравшись до ее оконечности, направил лошадь в море. Животное напряглось, напружинив ноги, вытянуло шею и, почуяв воду, зафыркало. Очевидно, лошади не хотелось идти дальше, но по другим причинам, в отличие от ее хозяина. Но сильный удар шпорами принудил ее к повиновению, и, хоть и робко, она вошла в воду.

Покуда у подножия скалы происходила вышеописанная сцена, Питриан, находившийся все там же, на своем наблюдательном посту на вершине каменной громады, не сидел сложа руки: ему вдруг пришла в голову очень странная, вернее, довольно эксцентричная, как принято выражаться сегодня, мысль – молодой человек даже весело рассмеялся. Он размотал плетеный кожаный ремень для связывания лошадей, висевший у него на поясе, привязал один его конец к каменному выступу, а другой сбросил с крутого откоса вниз; потом ухватился за ремень обеими руками, присел на краю скалы и, перевернувшись, потихоньку соскользнул в пустоту.

Лошадь Босуэлла, ступавшая неуверенно и осторожно, наконец беспрепятственно обошла скалу. Разбойник тут же заметил вход в пещеру и уже собрался проникнуть внутрь.