– К другу, не бойся.

– О, с тобой мне ничего не страшно. Чего мне бояться? Я же знаю, ты не желаешь мне зла. Да и Господь этого не позволит. Ступай же скорей. А для меня, сам знаешь, бродить по лесам – дело привычное.

Ободренный такими словами, Питриан ускорил шаг; скоро молодые люди вышли к лесу и двинулись дальше по узкой тропинке, что вела прямиком в Медельин. Не прошли они и десяти минут через чащу, как Питриан вроде бы расслышал где-то поблизости глухой конский топот.

Он подал спутнице знак остановиться и внимательно прислушался. Вскоре у него не осталось ни малейших сомнений: это и правда был стук лошадиных копыт.

– Все это как-то чудно, черт возьми, – проговорил молодой человек. – Клянусь Всевышним, не уйду отсюда, пока не узнаю, что к чему!

Он наклонился к уху девушки и наказал ей дожидаться его не сходя с места, а сам украдкой стал пробираться вперед, стараясь себя не обнаружить: уж больно заинтриговал его этот глухой, едва различимый конский топот.

– Что-то тут нечисто, – прошептал он. – Неужто мой добрый друг-приятель подбил копыта своей кобылы чем помягче, как мы – весла, чтоб не шуметь? Что ж, может, и так!

Питриан едва успел затаиться за громадным деревом, мимо которого таинственный всадник должен был проехать чуть ли не вплотную, как вдруг тот оказался совсем рядом – в каких-нибудь двух-трех шагах. Питриан, не высовываясь из своего укрытия, громко окликнул его:

– Какая такая печаль завела дона Педро Гарсиаса в лесные чащобы, да еще ночью? И заставила обуть кобылу в войлочные опорки, чтоб не шибко было слыхать стука копыт?

– К чертям все эти предосторожности! – с досадой проговорил тот. – Кто же ты, дружище, если знаешь меня как родного, а я тебя все никак не разгляжу?

– Я и правда друг, сеньор дон Педро, – отвечал молодой человек, выходя из укрытия.

– Дай-ка я сперва тебя рассмотрю, меланхолический красавец, – сказал мексиканец, – а уж после поговорим.

С этими словами селянин достал скрученную сигариллу, которую держал за ухом, высек огонь и закурил.

– A-а, так это вы, дружище? Рад вас видеть. Но позвольте задать вам встречный вопрос: а вас-то, черт побери, что заставило бродить по ночам?

– То же, что и вас, ей-богу!

– Как это – то же, что и меня?

– Ну да! Признайтесь, дон Педро, ведь то, что я сказал вам давеча, взволновало вас, правда? Вы забеспокоились и по доброте душевной, вместе того чтобы улечься спать, как следовало бы, пустились следом за мной, дабы удостовериться, не понадобится ли мне снова ваша помощь?

– Ладно, раз уж вы догадались, не стану изворачиваться. Ваши слова – истинная правда. Так чем я могу вам услужить?