– И в половину не так сильно, как она меня, – фыркнул я. – Она – это… это настоящее чудовище, и если мы попадемся ей в лапы, пиши пропало. Так что вперед!
– Не могу поверить! Это же абсурд! Со мной так хорошо обращались, и я уверена, что стоит принцу поговорить с ней…
В тот момент было не до того, чтобы драть на голове волосы, но я был очень к этому близок. Сдержавшись, я схватил ее за плечо и спокойно, насколько способен был из-за клацающих зубов, объяснил, что нам необходимо как можно скорее покинуть город и что нам надо медленно, задними улицами добраться до ворот, а через них, не исключено, придется прорываться на полном скаку. Остальное-де растолкую после…
– Ладно, – кивает она. – Тебе нет нужды повышать голос. Я сделаю, как ты говоришь, Гарри. Только все это
Стоит отдать ей должное: едва она уразумела серьезность ситуации – даже до ее пустых мозгов не могло не дойти, что творится нечто неладное, – Элспет повела себя превосходно. Ни испуга, ни слез, ни даже дальнейших расспросов. Мне доводилось встречать умных женщин, и даже таких, как Лакшмибай или Шелк, способных на любое отчаянное дело, но никто из них не стоил Элспет, когда игра шла по-крупному. Прирожденная жена солдата, о да; жаль только, что в мужья ей достался не солдат.
Но если супруга хранила хладнокровие, то я, по мере того как мы по задворкам подбирались к городской стене, а затем, держась ее, направлялись к главным воротам, приходил во все большее возбуждение. В столь ранний час народу на улицах было мало, и хотя вид двух всадников вызывал любопытство, никто нам не препятствовал. Впрочем, у меня не вызывало сомнений, что тревога уже поднята повсюду, но насколько знал я малагасийские бандубаст[144], – последняя вещь, которую догадаются они сделать, это закрыть ворота. Их никогда не закрывают, так чего же сейчас утруждаться? Я едва не закричал от радости, когда, увидев привратные башни, понял, что путь свободен. Проход охраняли несколько часовых, да еще бродяги грелись у костерка. Нам оставалось решительно подъехать и дать им понять, что они имеют дело с генерал-сержантом. Стражники изумленно уставились на лошадей, но и только, и мы, с готовым выскочить наружу сердцем, миновали башни и порысили среди стоявших на равнине Антана хижин.
В небе над нами разгорался летний восход, и мои надежды вместе с ним – мы были на свободе и уезжали прочь! А где-то за теми далекими порозовевшими горами стоит британский военный корабль – там английская речь, христианское милосердие и безопасность, гарантированные дулами орудий. Четыре дня, самое большее, – если посланные в Анкай лошади ждут нас впереди. В этой тихоходной стране, где преследовать нас будут пешком, никому нас не догнать; даже тревога будет распространяться медленнее, чем мы движемся. Я готов был вопить от радости, но тут мысль, что нас так мало еще отделяет от этого жуткого города, притаившегося за спиной, заставила меня подхлестнуть коней.