— Но ведь это переход длиной в триста миль, мимо двух враждующих армий: ФРЕЛИМО и южной группировки РЕНАМО. А как быть с Джобом?

— Мы понесем его с собой, — ответил Альфонсо.

— Триста миль?

— Тогда оставим его здесь, — пожал плечами Альфонсо. — Он всего лишь матабел, умрет так и так, невелика потеря.

Шон почувствовал, как у него к горлу подступают злые слова, но сумел сдержаться, пока все хорошенько не обдумал. Обдумав же предложение Альфонсо, он понял, что тот абсолютно прав. На севере сомнительное убежище в Малави было блокировано водами реки Кабора и отрядами генерала Чайны. На востоке лежал Индийский океан, а на западе поджидала зимбабвийская ЦРО.

— Хорошо, — с неохотой согласился Шон. — Юг — это единственный выход. Возможно, мы и сможем проскочить между ФРЕЛИМО и южными силами РЕНАМО. Все, что нам там придется сделать, так это пересечь хорошо охраняемую железнодорожную ветку и переправиться через Лимпопо да найти достаточно пропитания, пока мы будем идти по выжженной и опустошенной десятью годами гражданской войны территории.

— Зато в Южной Африке мы будем есть мясо каждый день, — жизнерадостно заметил Альфонсо.

Шон встал.

— А твои люди пойдут с нами?

— Я убью тех, кто не пойдет, — прозаично заявил Альфонсо. — Мы не можем отпустить их обратно к генералу Чайне.

— Правильно, — согласился Шон. — А ты по расписанию доложишь Чайне, что мы пересекли границу Зимбабве. С помощью радио мы сможем водить Чайну за нос дня четыре, а то и все пять. Он не догадается, что мы повернули на юг, пока ты будешь докладывать, что мы идем по прежнему пути и находимся вне его досягаемости. Тебе лучше бы немедленно переговорить со своими людьми. На юг лучше свернуть прямо сейчас. Поговори с ними, пока они сами не догадались, что мы что-то задумали.

Альфонсо созвал своих бойцов. В серых лучах рассвета лица шанганов, когда они собрались в крут и слушали, как Альфонсо расписывал им южный рай, в который он их поведет, казались спокойными и рассудительными.

— Мы все устали от войны, устали жить в кустах, как животные. Настало время научиться жить, как люди, найти себе жен и растить сыновей.

Альфонсо был полон пламенного красноречия, свойственного всем новообращенным, и прежде чем он закончил свою речь, Шон увидел в глазах большинства солдат выжидательное понимание и почувствовал облегчение. Впервые он начал верить, что предстоящее им путешествие действительно возможно — хотя и при достаточных усилиях и немалой доле удачи.

Он пошел сообщить о том, что им предстоит, Клодии и Джобу. Клодия как раз обтирала лицо раненого влажной тряпкой.