— Кто это? Куда шли? — прошептал Шон.

— Много людей. Наши шанганы! — Матату поднял голову и указал на север. — Они ушли, покинули лагерь.

— Ушли? — Шон пришел в замешательство. — Бессмыслица какая-то, если только!.. О, Господи! Только не это!

Быстро и тихо он проскользнул к лагерю. Часовые, которых он расставил перед тем, как уйти, исчезли, посты были покинуты. Шон почувствовал, как у него внутри поднимается паника, готовая поглотить его целиком.

— Клодия! — прошептал он, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть это имя во весь голос.

Ему хотелось броситься к лагерю и найти ее, но Шон несколько раз глубоко вздохнул и подавил панику.

Он переключил автомат АКМ на стрельбу длинными очередями и пополз вперед на животе. Пять шанганов, которых он оставил спящими на дне оврага, исчезли, их снаряжение и оружие тоже исчезли. Он пополз дальше и в слабом свете луны разглядел силуэт носилок Джоба; рядом с ними, как и перед их уходом, лежала завернутая в одеяло Клодия, но невдалеке от нее лежало, распластавшись, еще одно тело. В свете луны он заметил на затылке лежащего темное пятно.

— Кровь!

Шон отбросил всякую осторожность и бросился к Клодии, рухнул рядом с ней на колени и прижал ее к себе.

Пробуждаясь от крепкого сна, она вздрогнула и вскрикнула, начала вырываться из его рук, но затем, поняв, кто это, успокоилась.

— Шон! — выпалила она, все еще не придя в себя ото сна. — Что такое? Что случилось?

— Слава тебе, Господи! — с облегчением пробормотал он, — Я уж думал!..

Он осторожно усадил ее и подошел к носилкам Джоба.

— Джоб, с тобой все в порядке?

Он осторожно потряс его за плечо, тот зашевелился и что-то пробормотал.

Шон вскочил на ноги и подошел туда, где лежал Альфонсо. Он дотронулся до его шеи. Кожа была влажной, но пульс ровный и глубокий.

— Клодия! — крикнул он. — Принеси фонарь!

В свете фонаря он осмотрел ссадину на голове Альфонсо.

— Хорошенький ударчик, — проворчал он. Хотя кровотечение было небольшим, он приложил к ране тампон и перевязал рану.

— Хорошо еще, что ударили по голове, а то могли бы и серьезно ранить, — мрачно пошутил он.