Клинтон казался старше, выглядел усталым и подавленным.

– Вы одна не покинули меня в беде, – вздохнул он.

Караульный офицер занял третий стул, всем видом показывая, что не прислушивается к разговору. Робин и Клинтон, неестественно выпрямившись, сидели друг напротив друга и поначалу скованно обменивались вежливыми вопросами о здоровье.

Потом Робин спросила:

– Вы получаете газеты?

– Да. Надзиратель очень любезен.

– Значит, вам известно, что обещал новый американский президент?

– Линкольн всегда был убежденным противником рабства, – кивнул Клинтон.

– Он предоставил судам британского флота право досмотра.

– И шесть южных штатов уже отделились, – мрачно добавил Клинтон. – Если президент попытается удержать их силой, войны не миновать.

– Это так несправедливо! – воскликнула Робин. – Всего несколько недель – и вы были бы героем, а не… – Она замолчала, прикрыв рот рукой. – Простите, капитан Кодрингтон.

– Больше не капитан, – поправил он.

– Я так виновата перед вами… если бы не мое письмо…

– Вы такая милая, такая добрая… – Клинтон помолчал и выпалил: – И такая красивая, что глаз не отвести.

Робин вспыхнула, щеки залило жаркой волной. Караульный офицер сосредоточенно разглядывал трещины на потолке.

– Знаете, о чем я подумал, когда вошел в зал суда и увидел, что кинжал нацелен на меня? – продолжал Клинтон. Робин покачала головой. – Я подумал, что теряю вас, что они меня повесят и я вас больше никогда не увижу.

В голосе арестанта звучал такой напор чувств, что караульный офицер не выдержал.

– Доктор Баллантайн, я выйду на пять минут, – сказал он, поднявшись. – Обещайте, что в мое отсутствие не станете передавать заключенному оружие или инструменты.

Робин поспешно кивнула.

– Спасибо, – прошептала она.