Маленький черно-белый телевизор на стене показывал расплывчатое изображение диктора.

«— За последние двадцать четыре часа в четырех разных операциях в Машоналенде и Матабелеленде силы безопасности уничтожили двадцать шесть террористов. Кроме того, шестнадцать мирных жителей погибли в перестрелках и еще восемь — в результате взрыва мины на дороге возле Мрева. Штаб соединенных сил с прискорбием сообщает о гибели в бою двух бойцов сил безопасности — сержанта Джона Синклера из отряда Баллантайна…»

Констанция встала и выключила телевизор, логом села на место и подложила в тарелку Гидеона еще мяса с фасолью.

— Как на футбольном матче, — произнесла она с такой горечью, какой Самсон никогда раньше не слышал в ее голосе. — Каждый вечер нам сообщают счет: террористы — два очка, силы безопасности — двадцать шесть. Прямо хоть ставки делай.

Самсон заметил, что девушка плачет, но в голову не приходило никаких утешительных слов.

— Нам называют имена белых солдат, их возраст и сколько детей у них осталось, а все остальные — просто «террористы» и «чернокожее население», хотя у них тоже есть матери, отцы, жены и дети. — Констанция шмыгнула носом, сглатывая слезы. — Они тоже матабеле, как и мы. Они наши соплеменники… Смерть стала обычным делом, а те, кто выживает, оказываются у нас в больнице — с оторванными конечностями или с травмами головы, которые превращают людей в идиотов.

— Если в войне участвуют женщины и дети, то это уже не война, а бойня, — заметил Гидеон скрипучим старческим голосом. — Мы убиваем их женщин, они убивают наших.

В дверь тихонько поскреблись. Констанция поспешно бросилась к двери и, выключив свет, открыла ее. На улице уже стемнело, однако Самсон разглядел в проеме силуэты двух мужчин. Они проскользнули в комнату. Щелкнул дверной замок, и Констанция снова включила свет.

Самсону хватило беглого взгляда на стоящих возле стены незнакомцев, чтобы понять, кто они такие. Мужчины были одеты в джинсы и джинсовые рубашки, но в движениях тела и беспокойно бегающих глазах чувствовалась животная настороженность.

Старший кивнул напарнику, и тот торопливо осмотрел спальни, проверил, плотно ли задернуты шторы на окнах, затем дал знак, что все чисто, и выскользнул за дверь.

Второй пришелец сел на скамью напротив Гидеона Кумало.

— Меня зовут товарищ Тебе, — тихо сказал он. У него были тонкие черты лица, гладко выбритая голова и слегка изогнутый, как у арабов, нос, хотя кожа отливала густой чернотой. — Как зовут тебя, дедушка?

— Гидеон Кумало. — Слепой смотрел поверх плеча гостя, склонив голову набок.