Он перечитал вслух нужный абзац: «Я узнал от губернатора Минорки и в большей степени из докладов мессира Просперо Адорно, командовавшего неаполитанской эскадрой Вашего флота, что в результате мудро задуманного Вами плана, в котором мессир Адорно успешно сыграл свою роль…»

Дальше он читать не стал. Адмирал вскинул большую голову, расправил плечи и, сбросив маску холодности, бросился в атаку:

– Мне – прикрываться вашими докладами? Мне – принимать от вас платье, чтобы прикрыть срам? Мне – участвовать в обмане и принимать награды за подвиги, мною не совершенные? О боже! И вы смеете стоять здесь и предлагать все это? Из всех нанесенных вами оскорблений это – самое беспардонное. Вы полагаете, я столь низко пал, что могу принять подобные предложения?

Затем тон его переменился:

– Ответ на это письмо императора уже готов к отправке. Я написал его прошлой ночью. Это прошение об отставке. Оно правдиво освещает все события при Джербе. Оно означает конец карьеры, не совсем уж бесславной, но разрушенной коварным предательством, спасшим Драгута от западни, в которую я заманил его, и избавившим его от возмездия христианского мира.

– Так вот какова ваша чудовищная точка зрения? Вы считаете, что при Джербе я выместил на вас злость?

– А вы что, смеете отрицать это?

– Тут не нужно особой смелости. Я тогда не думал о вас. Я и о себе-то не думал. Вы забыли, что и Джанна была со мной в лапах Драгута? У вас был шанс спасти ее, но вы все провалили.

– Это упрек? Вы утверждаете, что спасли ее. А цена? Резня на Корсике? Еще одна Мальорка? Сколькими жизнями было заплачено за жизнь Джанны? Неужели это нельзя было предвидеть? Зная цену, мог ли я отважиться на такое?

– Для вас Джанна не имеет такого значения, как для меня. С этим-то вы согласитесь. Между вами нет даже кровных уз. А то, что последовало, никоим образом предвидеть было нельзя. Намерения Драгута состояли в том, чтобы пойти к Золотому Рогу и соединиться с Барбароссой. Или он лгал мне, или он передумал уже потом. И даже потеряй он свой флот, вам ни за что не поймать бы его.

И Просперо в нескольких словах рассказал им о замысле Драгута увести свои отряды и рабов в Алжир.

– Я должен был бы пойти с ним в цепях. А Джанна, моя Джанна попала бы к нему в гарем. – Голос Просперо задрожал от болезненных воспоминаний. – Джанна, моя милая, нежная Джанна, ваша крестница и приемная племянница – в руках этого грязного турка! Жертва отвратительной жестокости! Мог ли я смириться с этим? Мог ли я сложа руки подсчитывать цену ее спасения от подобной участи? И если я мог спасти ее, то мне ли было задумываться о том, что мир провалится в преисподнюю? Ответьте честно, синьор. Поставьте себя на мое место. Поставьте монну Перетту на место Джанны. Неужели мысли об императоре и христианском мире смогли бы вас удержать?