– А! – Регент перевел дух и двинулся дальше. – Я придерживаюсь того же мнения. Но мне хотелось бы, чтобы ее горе не было столь острым.

– Мадемуазель де Керкадью молода. В таком возрасте горе быстро забывается.

– Мы обязаны приложить все силы, чтобы утешить бедное дитя, д’Антрег.

– Что ж, вы правы, монсеньор. В каком-то смысле можно сказать, что это наш долг.

– Долг, д’Антрег. Долг. Именно так. В конце концов, Моро погиб у меня на службе. Да-да, долг, и никак иначе.

Глава XIX Уплаченный долг

Глава XIX

Уплаченный долг

Милосердная версия Ланжеака о гибели Андре-Луи на улице Шарло, версия, которую предложил сострадательный д’Антрег в надежде, что она окажется истиной, ничего общего с истиной не имела.

Андре-Луи пришел в сознание задолго до того, как его притащили в штаб-квартиру секции. На самом деле бо́льшую часть пути туда он проделал на собственных ногах. Когда сознание его прояснилось и к нему, помимо физиологических ощущений, вернулась способность рассуждать здраво, он тоже пришел к выводу, который впоследствии высказал господин де Ланжеак: лучше бы с ним покончили во время потасовки. В этом случае неприятный процесс расставания с жизнью уже полностью завершился бы, тогда как теперь его ожидали все прелести крестного пути к площади Революции и гильотине. На этот счет у Андре-Луи не было и тени сомнения. Как бы далеко ни распространялось влияние де Баца, барон не мог сотворить чуда и добиться освобождения человека, пойманного при совершении такого преступления.

Когда они добрались до штаб-квартиры секции, полночь давно уже миновала. В этот час там не было ни одного представителя власти, уполномоченного проводить допрос. Но Симон, ничуть не смущенный этим обстоятельством, открыл регистрационный журнал, напустил на себя надменный вид и официальным тоном потребовал, чтобы Андре-Луи сообщил ему имя, возраст и род занятий. Андре-Луи удовлетворил любопытство ретивого чиновника, но на остальные вопросы отвечать отказался.

– Может быть, вы и полицейский агент, но определенно не судья. У вас нет права меня допрашивать. Стало быть, я не буду вам отвечать.

Его избавили от пистолетов, денег, часов и документов и швырнули в темное подвальное помещение, где почти не было окон. Трехногий табурет и груда грязной соломы составляли всю обстановку этой убогой конуры. Здесь Андре-Луи и оставили до утра, предоставив ему размышлять о внезапном и малоприятном конце его деятельности по спасению монархии.

В восемь часов утра Моро вывели из камеры и, оставив без внимания его требование принести пищу, увели под конвоем из шести национальных гвардейцев. Гражданин Симон возглавлял шествие.