Судья Фортуни продолжил:

— Сиятельнейшие и высокочтимые граф и графиня, светлейшие члены курии комитис, высокородные кабальеро, духовные лица и граждане Барселоны! Мы начинаем litis, возбужденный гражданином Марти Барбани против сиятельнейшего Берната Монкузи-и-Палау. Прошу всех занять места и соблюдать тишину.

Под шуршание юбок и бряцание оружия дворяне, духовенство и простые горожане уселись, и в зале воцарилась полная тишина.

Судья Фредерик Фортуни уступил место Эусебию Видиэйе, исполнявшему обязанности секретаря, и тот, устроившись за судейским столом, взял слово.

— Встаньте и займите свидетельское место, — потребовал он.

Марти поднялся и направился к кафедре.

— Имейте в виду, истец, что по правилам, определяющим этот вид разбирательств, может быть затронута лишь честь участников, однако их не судят по общим законам графства. Лишь в том случае, если одна из сторон позволит себе лжесвидетельство, граф вправе вынести приговор. Мы здесь для того, чтобы советовать и направлять, а не судить. Свидетели же имеют право лишь подтверждать факты, но не намерения участников.

После этих слов судья вызвал обоих противников, чтобы они в присутствии епископа произнесли слова присяги.

Епископ вошел в зал через дальний вход в сопровождении старшего нотариуса Гийема де Вальдерибеса; медленно и торжественно он направился в сторону судебного стола, держа в правой руке распятие, а в левой — Библию.

Секретарь тем временем вызвал обоих противников. Они поднялись с кресел и направились к свидетельским местам.

Теперь к публике обратился Гийем де Вальдерибес. Многие из присутствующих не знали правил этой церемонии.

— Уважаемые сеньоры, это litis honoris. Прежде всего, оба почтенных гражданина принесут клятву говорить только правду, и с этой минуты любая сказанная ими ложь будет считаться преступлением. Это единственная форма судебного разбирательства, возможная в данном случае, поскольку граждане Барселоны, если они не принадлежат к дворянскому сословию, не имеют права возбуждать судебных дел против графских служащих. Я, как главный нотариус, объявляю слушание открытым и, если один из них будет признан лишенным чести, граф лично присудит ему наказание.

После этих слов он вызвал Берната Монкузи, и тот, напыщенный и самодовольный, приблизился к столу.

— Положите руку на Библию, сеньор, и повторяйте за мной: «Я, Бернат Монкузи, советник по финансовым делам графства Барселонского и главный казначей, клянусь честью отвечать на все вопросы только правду и ничего, кроме правды. Если я это сделаю, пусть вознаградит меня Господь, если же нет — пусть Он или мой сеньор, Рамон Беренгер, граф Барселонский, меня накажет».