Возвращение графа в дом Сюрко было встречено веселыми «ура» всего гарнизона.

– Где Бералек? – спросил он.

– В мансарде Лебика, – отвечали ему.

– Да! – вскричал Пьер. – Ведь я и забыл про Лебика, а совсем недавно так хотел с ним познакомиться…

Он проворно преодолел все лестницы и присоединился к другу, который стоял у постели Лебика, все еще связанного и спавшего богатырским сном.

– О-о-о! – воскликнул он со смехом при виде громадного вытянутого тела Лебика, – этот молодец – настоящая каланча!

– Боюсь, что я плеснул ему слишком большую дозу, – сказал Ивон. – Вот уж сорок часов как он проглотил свой напиток и не пробуждается до сих пор. Что с ним делать?

– Дадим ему шанс бежать, когда проснется.

– Что ты? Как можно!..

– Нам предстоит трехмесячный срок, и все это время мы ничем не должны вредить Точильщику. Отнимать у него великана – значит, нарушить некоторым образом контракт. Поэтому надо отослать громадину, бандит его тоже использует для поиска миллионов.

– В самом деле?.. Ты предполагаешь, что разбойник выдаст нам сокровище? – спросил Бералек с сомнением.

– О! Чтоб получить свою Пусету, он отсчитает нам этот клад до последней полушки… хотя, может быть, украдет его опять на другой же день.

– Да, но найдет ли он?

– А! Уж это мы узнаем 18 брюмера, в последний день срока.

Молодые люди не стеснялись говорить в полный голос у постели гиганта, все еще издававшего могучий и продолжительный храп. Но если б друзья, стоявшие к постели спиной, вдруг повернулись, то увидели бы неожиданный сюрприз: Лебик, все похрапывая и не шевелясь, открыл и тотчас же поспешил закрыть глаза.

Уже около двух часов он не спал. С пробуждением к нему вернулись присутствие духа и осторожность. Чтоб выведать, что произошло после его поражения, он счел за лучшее притвориться спящим, когда кто-нибудь войдет в его мансарду. Так, не шевелясь и храпя, он подслушивал разговор Кожоля с Бералеком.

Ивон узнал от Гозье все, что произошло в доме Пусеты, но на том и кончались его сведения.

– А как же ты провел ночь? – спросил кавалер своего друга.

– Отыскивая средства отворить дверь Венсенского форта, если б то мне потом пригодилось… Но это мой секрет, – сказал Кожоль, приосанясь.

– Хорошо! Не настаиваю, раз это секрет, – сказал Ивон, узнавая обыкновенную манеру графа намекать на свои любовные похождения. – Но что ты делал сегодня утром – тоже секрет или нет, мой добрый Пьер?