Закончив переговоры с хозяином «Стеллы», Рагастен вышел на палубу.

– А ваши лошади? – спросил Джузеппо.

– Они останутся на борту; на острове нам они не нужны.

Потом Рагастен вместе со Спадакаппой заняли места в шлюпке и через двадцать минут ступили на узкую полоску песка на берегу Капреры. Рагастен сразу же взобрался на береговой обрыв. Там, наверху, он увидел дорогу, идущую вдоль берега моря, и быстро пошел по ней. Спадакаппа поспешал за шевалье. Вскоре они добрались до небольшой деревушки, по всей видимости, заселенной рыбаками. Она состояла из двенадцати хижин.

Рагастен отыскал ту из них, о которой говорил Джакомо. Подходя к ней, он заметил, что внутри еще горит свет, тогда как вся деревушка погружена в темноту. Он постучал в дверь.

Навстречу вышел человек с лампой в руках.

– Что надо? – грубо спросил он.

– Мы от Джакомо, – ответил Рагастен.

– Входите, – сказал мужчина. – Вы встретите здесь еще кое-кого, прибывшего сюда, как и вы.

Рагастен плохо понял смысл ответа или вообще не понял его. Он вошел, Спадакаппа – за ним. Они оказались в довольно тесной комнатке. Возле очага, который, по правде сказать, не горел, сидела женщина, вытянув руки к остывшей золе. Спадакаппа схватил Рагастена за руку и кивком указал на эту женщину:

– Эта старуха была на борту «Стеллы», – прошептал он.

– Мага! – вскрикнул Рагастен.

LXII. Крыло смерти

LXII. Крыло смерти

Александр Борджиа вел в замке своей дочери жизнь пленника. У старика, который до той поры выказывал прямо-таки невероятную моральную энергию, внезапно обнаружилась подавленность и ослабление умственных способностей. Каждый вечер, перед тем как заснуть, он тщательно запирался. Редко случалось, что он спал две ночи подряд в одной и той же комнате

Однако мало-помалу папа успокаивался. Впрочем, Лукреция старалась внушить ему, что в ее хорошо охраняемом замке понтифику ничто не грозит. Через несколько дней старик настолько осмелел, что спускался в одиночку и вечером, и ночью, в сад, который ему сразу понравился, потому что напоминал сады Тиволи. Папа любил, как и в Тиволи, одинокие прогулки.

И вот однажды вечером папа спустился в сад, где любил предаваться размышлениям. Он медленно ходил по аллеям, нежно прикасался пальцами к цветам, тянувшим свои головки к свежести. Настала ночь.

Александр Борджиа сел на скамью возле густых кустов и полной грудью вдыхал ночной бриз. Приносивший с собой ароматы мирта и мастиковых деревьев, смешанные с запахом морских водорослей. Он чувствовал, как отдохновение заполняет его душу.

Внезапно он замер на своей скамье, холодный пот прошиб старика…