— Мне говорили, ты бородат, — безо всякого почтения к офицерскому чину сказал Журавлёв, вглядываясь в лицо Дмитрия.

— Сбрил, — коротко ответил тот. — Прощай, Василиса Матвеевна. Пойду я.

— Ну и правильно, — снова встрял невежа-сержант. — Чего полста рублей на ветер пускать?

А сам глазами шмыгнул и на бритву, и на снятое полотенце. Оловянные глаза чуть сощурились, несоразмерно короткие ручки потёрли одна другую.

— Скажи, прапорщик, не бывал ли ты прежде в Москве? Сдаётся мне, видел я тебя где-то.

Но Дмитрий не был расположен болтать пустое с нижним чином.

Он низко поклонился хозяйке и вышел, а развязному сержанту сухо бросил:

— Ступай за мной.

* * *

Потом Василиса маялась одна, не находила себе места. В полдень не выдержала, послала дворового мужика в Преображёнку справиться, что там Пётр Автономович. Мужик вернулся ни с чем. Самого Зеркалова в приказе не было, а про его сына сказали, что ничего-де не ведают.

Сделалось княжне совсем тревожно. После ночного разговора — особенно.

А перед самым вечером побывал у неё ещё один гость — Илья. Хоть о Петруше он ничего не знал, Василиса ему всё равно обрадовалась.

— Обидела я тебя вчера, Илюша, сказавши, что зря почитала тебя своим спасителем. Теперь знаю: от карлы меня Дмитрий избавил, а ты меня, больную, обихаживал. Обоим вам я вечная должница.

— Ещё этот, — прогудел Ильша, — брат твой двоюродный. Кабы он к нам не прискакал ночью, мы б и не прознали.

Это сообщение поразило Василису, да так, что она не скоро пришла в себя.

Петруша её спас? Он, маленький, скакал верхом через темный лес, чтобы позвать на помощь? Возможно ли! А она всегда, с самого первого дня, как его увидела, была уверена, что ему до неё и дела нет… И ведь ни словом не обмолвился! Хотя ведь он ничего не помнит из своих детских лет. Радовалась она, однако, недолго.

Мало ли что раньше было. Стал бы он её теперь спасать — вот что знать бы…

Разволновавшись, Василиса не сразу услышала обращенный к ней вопрос.

— Так была иль нет?

— Что?