Старик снова понурил голову и, казалось, целиком погрузился в горестные размышления.

– Хижину нетрудно отстроить вновь, она будет еще лучше прежней, – сказала Элизабет. – Я беру это на себя, я позабочусь обо всем, как только окончится срок вашего пребывания здесь.

– Разве можно вернуть к жизни мертвых? – печально проговорил Натти. – Разве можно прийти туда, где похоронены отцы, матери и дети, собрать их прах и сотворить из них заново мужчин и женщин? Тебе неведомо, что значит для человека больше сорока лет спать под одной и той же крышей, почти всю жизнь видеть вокруг себя одни и те же предметы. Ты еще молода, но ты одно из лучших божьих творений. Ради тебя я надеялся, что все это обойдется… Но теперь все кончено. Теперь мысль эта навсегда уйдет из моей головы.

Очевидно, мисс Темпл лучше остальных присутствующих поняла смысл слов, сказанных охотником, ибо она отвернулась, пряча лицо, в то время как стоявшая рядом с ней Луиза всем своим простодушным видом выражала лишь искреннее сочувствие страданиям старика. Быстро справившись с охватившим ее волнением, Элизабет продолжала:

– Новая крыша вашей хижины будет еще лучше прежней, добрый мой спаситель. Срок вашего заключения быстро подойдет к концу, и я позабочусь о том, чтобы вам выстроили новый дом, где вы сможете мирно прожить до конца вашей жизни в покое и довольстве.

– Дом.., покой и довольство… – медленно повторил Натти. – Намерения твои благородны, и мне горько, что им не суждено сбыться. Он видел, как меня выставили на посмешище.., посадили в колодки…

– Да ну их ко всем чертям, твои колодки! – завопил Бенджамен, размахивая бутылкой, к которой он то и дело прикладывался; свободной рукой он возмущенно жестикулировал. – Кому какое до этого дело? Если моя нога целый час торчала вверх, как утлегарь, ну и что из того, я вас спрашиваю, что из того?

– Мистер Помпа, мне кажется, вы забываете, в чьем присутствии вы находитесь, – проговорила Элизабет.

– Забыть про вас, мисс Лиззи? – ответил стюард. – Да будь я проклят, коли я когда про вас забуду! Вы ведь не то что эта старая ханжа Петтибон. Ты знаешь, стрелок, может, у этой Добродетели нутро и добродетельное, но снаружи она мне что-то не по вкусу. Кожа у нее на костях болтается вроде как одежка с чужого плеча, а на лице словно новый парус: где туго натянут, а где провис…

– Перестаньте, Бенджамен, я приказываю вам замолчать! – остановила его Элизабет.

– Есть, мэм! – отрапортовал стюард. – А насчет того, чтобы не пить, от вас приказа не было.

Мисс Темпл вновь обратилась к охотнику.