Возле сарая, запрокинув голову и прикрыв глаза, мальчишка с упоением высвистывал соловьиные трели.

Вера Георгиевна протиснулась к весам и сразу поняла, что попала не ко времени: у прилавка ругались.

– Я по-хорошему говорю – отдай мою шубу! – в исступлении кричала женщина и подталкивала к весам мальчика. – Ребенок несмышленый, принес тебе, а ты и рад! Схватил! Отдай шубу!

– Шуба не примам, – посверкивая глазами, парировал старьевщик. – Тряпка примам, бумага, кости, а шуба – нет. Иди, иди!

– Господи, люди добрые! – заголосила женщина. – Помогите взять шубу! Мальчик ему принес…

«Люди добрые» – мальчишки и девчонки, стоя в очереди, сжимали в руках узелки и сумки с макулатурой, виновато отворачивались. Женщина не отставала, хуже того, пригрозила немедленно пригласить милиционера, понятых, сделать обыск и шубу взять. Старьевщик не выдержал, сунулся под прилавок и выбросил оттуда изрядно поношенный, вытертый до блеска полушубок.

– Возьми барахло! – крикнул он. – Такой шуба сортир не оденешь!

– Да? Не оденешь? – злорадствуя, спросила женщина. – Одел бы, барахольщик несчастный! Еще как бы одел… Вота! – И она, как фокусница, неожиданно выхватила из кармана полушубка тугую связку денег, подняла над головой. – Видал? Больше не увидишь! – победно сказала она и швырнула полушубок старьевщику. – Носи! Хоть в сортир, хоть на люди!

Старьевщика перекосило. Он визгливо что-то прокричал, а женщина, удерживая своего мальчика-несмышленыша за руку, гордо вышла из сарая. Дети молча проводили ее взглядами и стали дожидаться своей очереди на шары и свистульки. А мужчины, что прессовали бумагу в глубине сарая, бросили работу и, усевшись на кучу тряпья, стали совещаться. Скоро они, поднимая пыль, начали перетряхивать утиль и обшаривать карманы старых пальто, пиджаков и брюк.

Выждав момент, когда старьевщик немного успокоился, Вера Георгиевна поманила его к себе и зашептала:

– Миленький, пусти за прилавок книги посмотреть, а? Только гляну – и назад!

– Какой книга? – возмутился приемщик. – Ходят, берут туда-сюда! Тоже деньги забыл?

– Да нет там денег, нет! – горячо заговорила Вера Георгиевна. – Я гляну, может, что почитать возьму! А за это заплачу! Ты не бойся, миленький!

Он недоверчиво оглядел старушку и вдруг тяжело вздохнул:

– Ой, работа плохо-ой! Ой-ой-ой! Бросать нада.

– Тяжелая у тебя работа, миленький, – подхватила Вера Георгиевна. – Вредная.

– Люди думают, Ахмедыч вор, барахло собирает, – жаловался старьевщик. – А у меня самый вредный работа, что бросать нада – ко мне несут. Грязь, пыль – бр-р…