И только в этот миг Бурцев почувствовал опасность: под видом лохматого бродяги запросто мог быть агент спецслужбы! Прикрытие великолепное, это не опера-костоломы, привыкшие изображать бандитов и жить с шиком. Помнится, головорез Елизаров в Зубцовске чуть только был покраше…

Убегать, скрываться в толпе – вызовешь внимание публики…

– Почему ты на меня смотришь? – тихо и выразительно спросил Геля. – Ты меня знаешь?

– Не знаю, – осторожно проговорил Бурцев, сбитый с толку. – Только догадываюсь…

– А почему так смотришь?

– Притягивает образ, неожиданный вид…

– Не правда, ты смотрел иначе. Ты изучал меня… Наблюдал за мной. Ты что-то слышал?

– Да, говорили… Тебя зовут Геля.

– И знаешь, кого я ищу?

Врать и изворачиваться было бесполезно, этот убогий с пронзительным разумным взглядом чувствовал ложь.

– И это говорили. Ты ищешь матку.

– Правильно, я искал матку. А еще кого?

– Больше ничего не знаю…

– Врешь! Знаешь, вижу! Или должен знать. Ты человек новый здесь, не дурак и не гармонист. Я всех в лицо запомнил – тебя не видел. Кто ты? Только не говори, что блаженный.

– Не говорю… Я приезжий, как и ты. Сейчас пойдет мой автобус.

– Поймал! Как говорят полицейские в Америке, лучше молчи. Иначе все будет истолковано против тебя.

Он схватил Бурцева за предплечье, и стало понятно – не вырваться. Рука гориллы или безумного человека…

– Что вы хотите? – спросил Сергей, чувствуя, как немеет рука, передавленная пятерней, словно медицинским жгутом.

– Ничего не хочу. Но ты что-то хотел от меня? Признавайся, промедление очень опасно.

Он, гад, схватил правую руку, так что пистолет из плечевой кобуры никак не выдернуть левой, а больше ничем от него не отбиться. И милицию покричать – не дозовешься, потому что ее вблизи нет. И люди, ожидающие посадки, заметив такое дело, отошли подальше, чтобы не вмешиваться. Сроду не подумаешь, что разбираются между собой совсем незнакомые люди – эдакая доверительная беседа, междусобойчик старых приятелей…