— С колодцем? — вполголоса спросил вдруг Колотубин.

— Ты откуда знаешь? — насторожился Джангильдинов.

— Догадываюсь.

— Пройдем мимо.

— До следующего много идти? — в упор спросил Колотубин.

Джангильдинов вынужден был сказать правду.

— Аксакал предполагает почти два дневных перехода.

— Не очень весело.

— Сейчас объявлю приказ, чтобы берегли каждую каплю, — произнес командир.

— Пока такое делать не стоит, — посоветовал Степан.

— Почему?

— Приказ вызовет обратное действие. Люди не машины, они так устроены, что всегда хотят того, чего мало или нет вовсе. Это точно, как дважды два, тут ничего не попишешь. Сейчас бойцы стараются не думать о воде, а если и открывают свои фляги, то при полном нетерпеже, когда язык к небу присыхает. Да и то, сделав один-два глотка, спешат завинтить крышку. Каждый едет и верит, что придем к колодцу, и тогда он насытится водой. А издав приказ, мы невольно заставим думать людей о том, что впереди воды-то может и не оказаться. В караване возникнет нервозность, каждый вцепится в свою флягу… Когда начинаешь думать да переживать, жажда душит еще сильнее. И главное, такой приказ мы, командир, уже издавали в самом начале похода, бойцы привыкли к нему и свято выполняют. Так что, думаю, нет надобности в новом.

— Ты говоришь мудрые слова, — согласился Джангильдинов.

— Только бы скорей проехать мимо пустой дырки в земле.

Но пройти мимо пустого колодца не удалось. В степи видно далеко, и любой маленький предмет бросается в глаза. Приземистую пастушью мазанку, хотя она и находилась на значительном расстоянии, заметили. Да и как не заметить, если она выделялась на ровной линии горизонта.

— Братцы, кибитку минуем!

— Колодец в стороне остался!

Головы красноармейцев невольно поворачивались к одинокому маленькому коричневому квадрату мазанки, даже раненые приподымались на подводах и глазели на горизонт. Несколько бойцов, наиболее нетерпеливых, хлестнули коней и поскакали к манящему домику.

Остановить их было невозможно. Примерно через час бойцы возвратились в отряд. Лошади понуро брели, уставшие от напрасной скачки, а всадники смотрели в землю.

— Пустой…