— Послушайте, мы знаем: вы не большевичка и не какая-либо фанатичка-комсомолка. Почему же вы таскали взрывчатку лесным бандитам-партизанам? — так начал допрос Еровой оберштурмфюрер Тродлер, когда после пытки раскаленными углями сподручные Гембека бросили измученную женщину у его ног.

Валентина Николаевна Ерова.

Тродлер сам не пытал, но с наслаждением вел после пыток психологическую обработку узников, доведенных муками до крайней степени: стращал еще более ужасными страданиями, сулил райское счастье на земле за предательство, расписывал прелести жизни.

— Вы, Ерова, человек интеллигентный, — продолжал он, — а великая Германия ценит людей полноценных — умных, культурных. Нам известна ваша любовь к цветам, к искусству. Я разделяю ее.

Неимоверным усилием воли узница заставила себя подняться. Вытянув вперед обожженные руки, сказала:

— Калечить людей — вот ваше искусство.

Тродлер поморщился:

— Мой помощник перестарался.

Ерова усмехнулась:

— Скорее наоборот. Не довел до нужной вам кондиции.

— И все же…

— Все же никаких предложений не приемлю, — гневно перебила Валентина Николаевна. — Знайте: я — большевичка по убеждению и по велению сердца. Больше вы от меня ничего не услышите.

Через неделю после допроса у Тродлера одна из учениц Еровой принесла передачу в лагерь. Передачу не приняли, сказали:

— Ерова уже прибрана к месту.

Оберштурмфюреру действительно было многое известно о подпольщице: и то, что Валентина Николаевна все свои сорок лет прожила в Порхове, и то, что пользовалась она любовью учащихся и уважением коллег. А в каникулярное время Ерова посещала сады И. В. Мичурина, бывала в лабораториях великого русского физиолога И. П. Павлова, работала в Никитском ботаническом саду в Ялте, в ботаническом саду в Сухуми.

Не ошибся Тродлер и в части увлечений Еровой. Любовь к театру и музеям у нее была настолько большой, что нередко она приезжала в Ленинград на один вечер, чтобы увидеть новый спектакль.