— Агроном-садовод Борис Петрович Калачев — верный патриот — не сдался врагу, не раскрыл ему свою организацию, а, сидя в тюрьме, принял яд.
Изготовлен был яд из цветов.
Осенью 1943 года гитлеровцы арестовали в Порхове и в Дно многих подпольщиков. После мучительных пыток в руки Гембека попали комсомолки Антонина Тахватулина, сестры Голышевы — Евгения и Екатерина.
Не дрогнули под пытками патриоты. Дважды стрелял Гембек в Женю Голышеву — и все специально мимо. Подойдя к обессилевшей девушке, он направил пистолет ей в грудь и предложил:
— Слово даю — помилую, но помоги нашей фрейлейн проникнуть в штаб к бандитам-партизанам.
— Сам ты бандюга! Стреляй, мразь фашистская! — крикнула Женя и плюнула мучителю в лицо.
В Заполянье была расстреляна и руководитель дновских подпольщиков Анастасия Александровна Бисениек-Финогенова. Она никогда не читала и не слышала слов Фурманова: «…и если тебе придется погибнуть — умирай агитационно!», но поступила именно так…
— Быстро! На колени! — приказал Гембек, когда узницу подвели к яме.
Бисениек не подчинилась. Повернувшись лицом к бараку, откуда на нее смотрели десятки глаз, она приняла смерть стоя. Последними словами ее были слова «Интернационала».
* * *
Второй раз я посетил Заполянье в апреле. Бурлили ручьи, ломая тонкий ледок. По дороге к бывшему месту расстрелов узников мне повстречался старик. Разговорились. Я узнал, что Алексей Иванович Иванов приехал в Порхов издалека, к родственникам. Спросил:
— У вас кто-нибудь здесь погиб?
— Нет, — ответил Алексей Иванович. — Сынок мой погиб, освобождая чужие края. Где могилка его, не знаю. Вот и тоскует душа. Зашел поклониться мученикам-героям нашим. Авось полегчает.
Мы распрощались. Я прошел к памятному месту. На оголенной земле у кустарника лежали цветы. Это были подснежники — вестники пробуждения природы, торжества жизни.