— Что такое, Тьюта, дорогая? Что-то случилось? И зачем ты закрыла дверь на задвижку? Что-то не так с Рупертом?

Когда она взглянула на меня, я увидела, что ее чудесные черные глаза, с сиявшими в них звездами, полны слез. Но она улыбнулась сквозь слезы, и они так и не пролились. Я увидела ее улыбку, и у меня отлегло от сердца. Не подумав, я сказала:

— Благодарение Богу, с Рупертом все в порядке.

— Я тоже благодарю Бога, дорогая тетя Джанет! — произнесла она мягко.

Я обняла ее и прижала ее голову к моей груди.

— Ну, дорогая, скажи же мне, что тебя беспокоит?

Теперь из глаз ее закапали слезы, она опустила голову, пряча от меня лицо.

— Боюсь, я обманула тебя, тетя Джанет, и ты не… не сможешь… простить меня.

— Господи сохрани тебя, дитя! Нет ничего, что бы ты сделала, а я бы не простила. Если только ты не совершишь низкий поступок — потому что такое трудно простить. Скажи, что тебя тревожит?

Она бесстрашно посмотрела мне в глаза — слезы ее почти высохли — и гордо произнесла:

— Дочь моего отца не совершит обдуманно низкий поступок, тетя Джанет. Больше того, если бы я когда-нибудь сделала что-то недостойное, меня бы здесь сейчас не было, потому что… потому что я бы никогда не стала женой Руперта.

— Так что же это тогда? Скажи же твоей старой тете Джанет, миленькая.

Она ответила мне вопросом:

— Тетя Джанет, ты знаешь, кто я и как впервые встретилась с Рупертом?

— Ты воеводина Тьюта Виссарион, дочь воеводы или, точнее, была; теперь ты миссис Руперт Сент-Леджер. Ведь он по-прежнему англичанин и верный подданный нашего доброго короля.

— Да, тетя Джанет, — сказала она, — это так, и я этим горжусь, наверное, горжусь даже больше, чем гордилась бы, будучи той, чье имя ношу, — королевой давних дней. Но как и где повстречала я Руперта?..

Я не знала этого, о чем ей прямо и сказала.

Тогда она сама ответила на свой вопрос:

— Впервые я увидела Руперта в его комнате ночью.

В глубине души я понимала, что не могло быть ничего плохого в том, что она делала, поэтому молча сидела и ждала продолжения.