* * *

Франческо ощущал себя безмерно несчастным, чудовищно одиноким и всеми покинутым, невзирая на то, что был практически беспрерывно окружен монахами и другими, такими же незадачливыми паломниками, как и он сам. Размеренная, однообразная жизнь была ему в тягость, и он даже не заметил, как захандрил. Его не вдохновляли ни цветники у монастырских стен, ни питомник, где разводили собак, ни кушанья, которые, хотя и постные, источали весьма притягательный аромат.

— Мы были сродни секретным агентам, — нередко жаловался он соседям, — нас ждали великие свершения, нам предназначались лавры борцов с преступностью! И что же? В итоге, судьба заносит нас в забытое Богом место!

— Не передергивай, дружище, — говаривал старший его товарищ. — Что-что, а это место никак забытым не назовешь. Оно — благословенное.

Франческо надувался, как футбольный мяч, и на том беседа обычно заканчивалась.

«Ну, уж Джейн-то, наверное, страдает не меньше моего, — злорадствовал он, когда его заставляли вместе с другими чистить картошку или лущить фасоль. — И нипочем ведь не догадается, что отсюда можно запросто смыться. А я смоюсь, без нее, и она больше не будет мне докучать».

Но когда на следующее утро он подкрался к воротам, которые ежедневно отворялись для фургонов с провизией, то чуть-чуть не столкнулся с Джейн, бывшей под стать Моррисовым заключенным: бледной, осунувшейся, с темными кругами под глазами. За последние несколько суток ей так и не удалось хорошенько вздремнуть.

— Ну что, невмоготу стало? — съязвил Росси. — Здешние порядки не для изнеженных особ.

— Тьфу на тебя! — припечатала та, и они вместе притаились у ворот, чтобы дать тягу, как только представится возможность.

На самом деле Франческо был несказанно рад видеть Джейн, да и она не больно-то раздосадовалась, встретив его у стены, однако оба отмалчивались, и никто не спешил кидаться друг другу на шею. Их традиционный обмен любезностями мог показаться вульгарным кому угодно, однако итальянец и англичанка не находили в подобном приветствии ничего вопиющего, и оно отнюдь не указывало на существование между ними вражды или неприязни.

— Я за то, чтобы вернуться на Актеонову виллу, — решительно заявил Франческо, когда они отбежали от монастыря на «безопасное» расстояние.

— Будь по-твоему, — сказала Джейн, которая мечтала только о том, чтобы отмыться от пота и пыли и которой такая идея показалась самой рациональной. — Но хорошо бы определиться с направлением.

— Для Франческо Росси препятствий не существует! Мы будем ориентироваться по мху!

— Но здесь нет мха!