А Джулия думала о бриллианте. Отчего вдруг Федерико захотел отдать его на хранение Кристиану? Лучше б уж сразу — в национальный банк. Ни один человек, считала она, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не расстался бы с королевской слезой по своей воле. Но что если его принудили обстоятельства? Недаром упомянул он о Моррисе, который, как давеча сообщил ей Кристиан, не брезгует ни детьми, ни драгоценностями, ни секретными разработками. И он, Кимура, — страшно вообразить! — когда-то вращался в этом порочном кругу!

Ее мысли возвратились к Федерико. Если бриллиант краденый, значит, ее двоюродному братцу точно не сносить головы. А проследить цепь событий весьма не трудно. Вначале камнем завладевает Моррис — конченый негодяй, что с него возьмешь? Потом, — ну, тут уж как повелось у отбросов общества, — подтягиваются и остальные: у одного бандита слюнки текут, второй зубами скрежещет, у третьего руки чешутся. И вся свора вот-вот сорвется с цепи. Естественно, что самый пронырливый из них — тот, у которого чешутся руки, — без спросу проникает в Моррисово хранилище, выкрадывает драгоценность — и поминай как звали. Хоть на экватор, хоть за экватор — с таким бриллиантом, коль его выгодно продать, границы тебе нипочем. Но, слыхано ли дело, воришка пачкам долларов предпочитает пустые карманы и снимается с места, не утруждая себя объяснениями. Должно быть, его здорово запугали, пригрозив, что, мол, не отдашь по-хорошему, будет тебе и кол, и четвертование, и гильотина. А от страха недолго и ум потерять. Теперь Федерико наверняка схватят, но, прежде чем посадить на кол, четвертовать и казнить на гильотине, вытрясут из него всё, что только можно, в том числе и информацию о том, кому он сбыл королевскую слезу. Так мафия вновь выйдет на след человека-в-черном; и если сейчас на него охотятся спустя рукава, да и то лишь потому, что он возымел дерзость посягнуть на незыблемость Моррисова трона, то теперь военные флаги, как пить дать, затрепещут над вшивым притоном, банда схватится за оружие и рассредоточится по долам и горам Крита.

— Ну и лопух же этот Федерико! — насупилась Джулия. — Остался бы с нами, одолели бы врага в два счета. А порознь мы ничто.

— О чем рассуждаешь, подруга? — поинтересовалась Клеопатра.

— Да так, родственничка я тут повстречала. Ушлый тип и трус изрядный… Слушай, а не хочешь ли поучаствовать в борьбе против своих угнетателей? Тех, кто тебя в саваннах, ну, выслеживал и западни устраивал?

Клеопатра вновь припомнила кровавые оргии в Кении, тщательно взвесила все за и против, после чего наотрез отказалась вступать в ряды истребителей мафии.