— Сначала Анджелос, теперь Актеон! — в сердцах воскликнула Джейн. — Только расцветут, только заблагоухают — так их тотчас в печь. А какая-нибудь болотная трава разрастется, и хоть бы что ей!

— Какой был человек, а! — на свой лад сокрушался Франческо. — Открытый, радушный. Золото, а не человек! Но почему всегда выходит, что у хороших людей век на земле недолог?!

— Страдалец, — прослезилась Джейн.

— Мученик!

— А Люси… Вот злодейка! Да ведь она намеренно привезла его на остров!

— Какого Люси пошиба, я знал с самого начала. И вас предостерегал, между прочим! Это она убила служанку Николетту, она пыталась напичкать Актеона ядами, по ее вине кухарку упрятали в тюрьму.

— И никто не знает, где она бродит сейчас, — вставила англичанка.

Они явно упали духом, и когда б ни накренилась лодка, возвещая о возвращении Джулии, Клеопатры и человека-в-черном, не исключено, что предались бы они беспросветной хандре.

— Здесь нам делать больше нечего, — скупо и бесцветно произнес Кимура, поворачивая ключ зажигания. — Актеон мертв.

— Мне жаль, — робко проронила Джейн.

Ответить «пустяки!» у Кристиана не поворачивался язык. Когда же Франческо опасливо полюбопытствовал, на каком свете сейчас мафия, тот серо ответствовал: «Мафии отныне не существует». И ни «как?», ни «почему?» Росси выдавить из себя не сумел.

Обратный путь они совершили в полнейшем молчании. Никому не хотелось возвращаться в обезлюдевший дом. Кристиан чувствовал себя опустошенным, и брешь в его душе, он предвидел, еще долго не зарастет. Слегка мерцая, Джулия подводила итоги: Моррис Дезастро исправился и осознал, образно выражаясь, в какой кювет угодил. Часть людей из его клана под воздействием мягких лучей также необратимо преобразилась, поэтому следовало ожидать, что добросовестных землян на планете поприбавится, а торговля людьми мало-помалу сойдет на нет. И жителям стран, где раньше промышляла Моррисова банда, придется потихоньку свыкнуться с тем, что никто уж не станет подстерегать их в темном переулке.

Было зябко, и, поеживаясь, Джулия силилась придумать какой-нибудь чудодейственный эликсир, крепкий настой или мудреное снадобье, которые развеяли бы грусть сэнсэя. И тут сама собою напросилась мысль о саде Аризу Кей. Вот, у кого снадобий пруд пруди!

«Так просто, — думала девушка, — эту душевную боль не заглушить. Боль эта особого свойства, а потому и к врачевателю следует обращаться особому». Мысль о том, что Кристиан страдает, была ей несносна.

* * *

В библиотеке красной пагоды стоял полумрак, а по закуткам коварно расползся кофейный запах. Какой-то мальчуган лет шести, в синем берете и залатанных льняных шортах, расположился под вытянутым, с золоченою каймою абажуром и увлеченно листал сборник норвежских сказок. А хранительница, голова которой ежеминутно клонилась к столу, сидела над справочником по фармакологии, с трудом игнорируя чашку крепкого кофе. На том, чтобы заварить сей бодрящий напиток, Елизавета настояла, когда обнаружила в саду экземпляр этого бесполезного, по мнению японки, растения. Последняя воротила нос от кофе до тех пор, пока не стала носом клевать. А Лиза всё твердила что-то о проверенном средстве и о том, что бодрит оно даже лучше, чем погружение в прорубь.